Высокий, худой человек, немного лысый, с аскетическим лицом,чем-то напоминающий пастора, приветливо улыбнулся Пуаро.

— Очень приятно. Но в данное время я уже отставнойинспектор.

Все уселись, официант подал меню, быстро записал в блокнотзаказ и удалился.

Некоторое время мужчины, потягивая херес, молча разглядывалидруг друга.

— Я прошу прощения, — заговорил Пуаро, — что отнимаю у васвремя своей просьбой, тем более, что речь идет о довольно далеком прошлом…

— На вас не похоже интересоваться далеким прошлым, — заметилСпенс. — Наверное, это все-таки как-то связано с чем-то сегодняшним? Однако янадеюсь, инспектор Гарроуэй поможет вам. Он возглавлял следствие по делу осмерти Рейвенскрофтов. И он мой старый друг.

— Вы очень любезны, мистер Гарроуэй, что согласилисьвстретиться со мной.

Официант подал форель, и все занялись едой.

— Очень вкусно, — похвалил Пуаро.

— Да, — согласился Гарроуэй, — здесь отлично готовят рыбныеблюда. Когда Спенс спросил, помню ли я дело Рейвенскрофтов, я оченьзаинтересовался.

— Вы его не забыли? — спросил Пуаро.

— О нет! Такие дела не забываются!

— По нему были разногласия или недостаток фактов?

— Не в этом дело. Факты были очевидными. Но тем не менее…

— Что? — быстро спросил Пуаро.

— Тем не менее, что-то там было не правильное.

— Вот как? — удивился Спенс.

— Вы сразу это почувствовали? — Пуаро всем телом повернулсяк Гарроуэю. — Что было не правильным?

— Не могу объяснить, но уверен в этом. Немного подумав,Пуаро сказал:

— В общем-то я понимаю вас. И думаю, Спенс, какпрофессионал, тоже понимает. Это как в искусстве: настоящий критик знает, чтоданное произведение фальшиво.

— Да, — кивнул Гарроуэй. — Все выглядело как двойноесамоубийство. Скорее всего муж застрелил жену, потом себя. Такие случаи бывают.И всегда возникает вопрос: почему?

— Вы не нашли ответа на свое «почему»? — сказал Пуаро.

— Нет. Когда расследуешь такого рода дело, расспрашиваешьмногих людей и получаешь более или менее объективную картину их жизни. Здесьтакая была ситуация: немолодая супружеская пара жила дружно. Друг друга, судяпо всему, они любили. Вместе гуляли, по вечерам играли в покер или пикет,раскладывали пасьянс. Мальчик учился в школе в Англии, девочка — в пансионате вШвейцарии. Вполне благополучная семья. Здоровье у них было неплохое. Правда,одно время муж страдал от гипертонии, но после определенного курса лечениядавление его больше не беспокоило. У жены иногда пошаливало сердце, но это невызывало особого беспокойства. И оба они не относились к тем людям, которыевыдумывают себе неизлечимые болезни и от отчаяния кончают с собой. Вообще этобыли уравновешенные и спокойные люди. Финансовое их положение тоже было вполнеудовлетворительно.

— И какую же вы видите причину этого самоубийства? —поинтересовался Пуаро.

Старший инспектор Гарроуэй пожал плечами:

— Я не нашел ее. Супруги вышли пройтись и взяли с собойревольвер. Когда их обнаружили мертвыми, он лежал между ними и на нем былиотпечатки пальцев и ее и его. Это значит, что они оба держали его в руках, ноопределить, кто стрелял последним было нельзя… Но почему они это сделали? Наэтот вопрос я так и не нашел ответа… — Гарроуэй отломил кусочек хлеба иотправил его в рот.

— Неужели у вас нет никакой версии? — спросил Пуаро.

— Версий много, но ни одна не срабатывает. Дело в том, что янедостаточно много знал о них. После того как генерал ушел на пенсию, онивернулись в Англию, поэтому мои сведения относились лишь к периоду их жизни вАнглии, очень спокойной и комфортной. Но до этого они жили за границей, вМалайе и других местах. А что было там? Может быть, истоки трагедии находятсятам? Моя бабушка любила повторять поговорку: «У старых грехов длинные ноги».Может быть, причина в каких-то старых грехах? В чем-то, что случилось заграницей?

— Вряд ли можно сейчас найти свидетелей тех лет… — задумчивопроизнес Пуаро.

Гарроуэй кивнул:

— В Англии друзья у них появились после их возвращения. Ноникто не помнит, что до этого в семье были какие-то конфликты.

— Люди забывчивы, — пробормотал Пуаро.

— Люди не похожи на слонов, — улыбнулся старший инспекторГарроуэй. — Это слоны, говорят, ничего не забывают!

Пуаро удивленно поглядел на него:

— Удивительно, что вы вдруг вспомнили о слонах…

— Почему? Скорее всего что-то произошло на Востоке, там, гдеводятся слоны… А может, в Африке. А почему вы все-таки удивились тому, что яупомянул слонов?

— Дело в том, что то же самое говорила одна мояприятельница, миссис Оливер, — сказал Пуаро.

— Ариадна Оливер? Писательница? А знает ли она что-нибудь обэтой истории?

— Я так не думаю… Хотя что-то могла слышать. Она бывает вомножестве мест и встречается со множеством людей.

— Я знаю, что Ариадна Оливер пишет детективы, но мне всегдабыло интересно, где она берет сюжеты…

— Сюжеты она выдумывает… Однажды, как она утверждает, язагубил один ее рассказ. У нее была какая-то идея, связанная с шерстянымсвитером с длинными рукавами. А я в это время позвонил ей по телефону, и идеярассказа вылетела из головы… Она до сих пор простить этого мне не может. А кстати,была ли у Рейвенскрофтов собака? И брали ли они ее в этот день на прогулку?

— Собака была, сказал Гарроуэй. — И я думаю, что они бралиее с собой.

— Интересно, где она теперь…

— Похоронена в чьем — либо саду… Прошло столько лет, —заметил инспектор Спенс.

— Жаль, — вздохнул Пуаро. — Эта собака, наверное, кое — чтознала. А кто был в доме в этот день?

— Я приготовил вам список. — Инспектор Гарроуэй достал изкармана бумагу. — Подумал, что, может быть, пригодится. Значит, так: миссисУиттейкер, повариха. В этот день она была выходная и ничего толком сказать немогла. Правда, она сообщила, что незадолго до этого хозяйка лежала в больнице,у нее было что-то с нервами.

Надо сказать, что повариха подслеповата и неважно слышит.Гостила в этот день бывшая гувернантка детей Рейвенскрофтов. Еще был садовник.