– Готова, – сказала я. – Камеру как-нибудь упакуем. Мне не одной нужно, – пояснила, – а с оператором.

Мы распрощались. По-моему, поэта можно было только пожалеть. Приходится ради хлеба насущного ваять глупости для Небосклонова…

Пашка с Димоном куда-то исчезли. Наверное, напиваются в каком-то углу. Я отправилась на их поиски – не могу бросить друзей на произвол судьбы. А если их тут начнут домогаться, пока парни в бессознательном состоянии? Как Пашка потом репортажи из тюрем и колоний снимать будет?

Когда я пробиралась сквозь толпу, меня за локоть сзади вдруг схватила крепкая рука.

– Юлия Владиславовна! – сказал в ухо мужской голос с легким акцентом.

Я повернула голову. Это был Александр Каренович, продюсер Артура.

– Можно вас на минуточку?

Я кивнула. Мне самой хотелось поговорить с продюсером Небосклонова. Мы отошли в сторонку, и Александр Каренович предложил принести мне шампанского. Я сказала, что буду рада соку – я за рулем. Он вскоре вернулся с соком для меня и шампанским для себя.

– Люблю шампанское! – воскликнул он. – И сладкое люблю. – И погладил себя по животу.

– Могу ли я поинтересоваться, что привело вас на это мероприятие, уважаемая Юлия Владиславовна? Вроде как тематика не совсем ваша…

Я не стала темнить.

– Убийство Травушкина, генерального директора «Петроаэро».

– А-а… – медленно произнес Александр Каренович. – Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

– Вы знали самого Травушкина?

– Да, конечно, и многих его родственников. Вы хотите спросить, кто его заказал, по моему мнению?

– Вы просто ясновидящий.

– Ну вас же, Юлия Владиславовна, не Артур интересует, как всех остальных особ женского пола, которые ко мне обращаются. Артур вас заинтересует, только если его пристрелят.

– А что, тоже могут?

От моего вопроса Александр Каренович аж дернулся.

– Типун вам на язык! Артур с Травушкиным вообще знаком не был. Нет, видел его, наверное, но все переговоры вел я. Какие у них могут быть дела? А заказать Травушкина… Думаю, кто-то из крупных авиакомпаний, которые хотят подобрать его бизнес под себя. А какие версии разрабатывает милиция?

Я извлекла из сумки снимок убитого вместе с Травушкиным типа с покрытым татуировками телом и показала Александру Кареновичу.

– А его случайно не знаете?

Продюсер уставился на снимок, открыв рот.

– Это еще кто такой? – спросил он.

– Травушкин обедал вместе с ним, когда их расстреляли. Его до сих пор не опознали.

– Впервые вижу, – молвил Александр Каренович, но как-то сбледнул с лица, потом вдруг стал много говорить о «Петроаэро», о том, какая это хорошая компания, как ему жаль Витю Травушкина. Продюсер собирался и дальше пользовать услугами этой авиакомпании.

– А я могу полететь вместе с вами в Сибирь? – спросила я. – Только долететь вашим самолетом, я не собираюсь преследовать вас на гастролях…

– Э-э-э… – проблеял Александр Каренович, но быстро добавил: – Если будет место, Юлия Владиславовна. Вы одна хотели?

– Конечно, с оператором.

– Значит, два места. Оставьте мне, пожалуйста, ваши телефоны, и я вам сообщу, сможем ли мы вас взять.

Год 1995-й

Брату-чиновнику пришлось тоже поработать. Те, кому он выдавал лицензии, считали его идиотом. Он вдруг прекратил брать взятки, как нормальный чиновник, сидящий на месте, где дают, и просил перевести энную сумму в виде благотворительной помощи в исправительную колонию номер пятьдесят. С самым серьезным видом чиновник объяснял бизнесменам, что у государства нет денег, чтобы содержать заключенных, а людям надо помочь. Он не хочет, чтобы они озлобленными выходили в мир. Они должны нормально питаться, иметь возможность получать хоть какие-то маленькие радости. Ну заработал человек срок, ну оступился, бывает. А некоторые, как господа бизнесмены знают, попали за решетку по оговору. Безвинно страдают. Бизнесмены кивали и деньги переводили. Знали: переведешь – тут же получишь лицензию. И вправду благое дело.

А в народе поползли разные слухи… Когда чиновник стал баллотироваться в области на высокий пост, его поддержали многие. Бизнесмены вспомнили, что он взяток не брал, а просил на благотворительность деньги перевести. Может, воровать будет меньше? Или – о чудо! – не будет вообще? И для людей что-то сделает?

Только «благотворительность» шла на вполне определенные цели. Взятка ведь – это не обязательно «барашек в бумажке».

За полтора года до описываемых событий

– Ты узнаешь этих подонков? – спросила Анна, выслушав рассказ.

– Не всех. Всех запомнить не мог. Двоих знаю лично. Доводилось пересекаться по жизни. Отморозки.

– На кого они сейчас работают?

– Не знаю. Постараюсь узнать.

– Не понимаю, как можно пойти на убийство такого количества невинных людей… Зачем? Ну забрали бы клад, приехали бы в масках…

– На кону стоят большие деньги, Анна. Я даже примерно не могу предположить, на сколько потянет находка. А кто теперь скажет, что его вообще нашли? И что там было? Люди могут лишь предполагать…

– То есть ты своими глазами видел все, что достали?

– Да. Монеты, драгоценные камни, ювелирные украшения и два Будды. Нам всем дали подержать их в руках. Они казались теплыми…

– Как тебе удалось спастись?

– Я – человек осторожный. Жизнью научен. Раскоп знаешь где? Вот-вот. Если мы слышали шум подъезжающей машины, то точно знали: к нам. А в тот раз наши даже гадать начали, кто же это едет. Вроде как никто не должен был. И для моих связных еще рано было.

Анна прищурилась. Она обычно не доверяла людям.

– А может, это твои дружки и поработали? А с тобой не поделились, вот ты и пришел ко мне?

– Мои дружки все на том свете, – вздохнул мужичонка. – Наверное, их эти встретили на обратном пути. Я должен был позвонить связному…

– Николай, значит, со старым так и не завязал?

– Но клад же, Анна! Его на протяжении веков у нас тут все мечтали найти! А Николай – потомок Васьки Тулупова. От его родной сестры происходит. Это ж вроде как его наследство.

Анна отмахнулась от этих объяснений, как от назойливой мухи.

– Ну, в общем, я позвонил связному. Он сказал: возвращайся на место и жди нас. Выезжаем. Но, значит, звонил не только я. Точно не только я. Я потом трупы пересчитал. На один меньше получилось. Кто-то сбежал. А их не опознать было. Эти приехали, всех постреляли, лагерь подожгли и поехали обратно. А потом, когда я в город уже шел, в овраге машину сгоревшую увидел. По номеру определил – наши. Не верю я в простую аварию. Наверное, эти…