Чем там ещё пугают родители? В общем, я понял, что «зелёное настроение» можно испортить. Не знаю, пойдёт ли Марь Пална переодеваться во что-то более строгое, но лучше успокоиться до перемены.

Мой план был прост – между первым и вторым уроком предложить классу гениальную идею – но Юрка всё испортил. Он подошёл к Марь Палне и незаметно передал ей маленький такой плащ с капюшоном и завязочками.

– Спасибо, мой Мармелад обрадуется! – У Марь Палны от восторга горели глаза.

Она даже нашим пятёркам так не радуется. Я подумал об этом, а потом о том, что, кажется, учительница из-за нас с ума сошла.

– Марь Пална, – спрашиваю. – А что у вас за мармелад такой, что он радуется?

– Он и грустить может! И даже по-собачьи вилять хвостом.

– Каким?

– Своим. Мармеладовым. – Мне показалось, что учительница смотрит на меня очень хитро.

– А что он ещё делает? Может, вы его уже наконец съедите?

– Ты что? Он часто бывает на полу. И вообще, друзей не едят. А мой ещё и мурчит по ночам.

Я понял. Меня разыгрывают. Нет никакого мармелада. Наверное, где-то спрятаны скрытые камеры.

– Да уж, – вздохнул я. – Вот мне Печенькин никогда не мурчит!

Тут Юрка Марь Палне всю актёрскую игру испортил:

– Мармелад – это имя котёнка!

– Врёшь, не бывает таких имён.

– Значит, бывает мурчащий мармелад в хорошем настроении? – упирался Юрка. – Ты забыл, чем я занимаюсь? Шью одежду для животных.

А я действительно забыл. Потому что вчера мне мама сказала, чтобы я срочно шёл домой. И я пропустил всё самое интересное!

Звериный КрутЮРье, ой, кутюрье

Вот что я узнал от Юрки!

Только я вчера домой утопал, как у всех резко чай закончился и настроение поднялось. Но не потому, что Андрей Светлячков ушёл домой и один месит сейчас ногами снежную кашу. Просто Юрка и Печенькин наконец-то перестали дуться друг на друга и вспомнили про цель! Это у самурая нет цели, а есть только путь. Хорошо, что мы не самураи, а то бродили бы бесцельно и не стремились стать кем-то странным. Я вот мечтаю работать по специальности, которую ещё не изобрели. Потому что люди постоянно придумывают что-то новое. Недавно поставил себе цель, как Антон или Гоша Чумазов из нашей школы, стать писателем. До сих пор этого хочу. Но вдруг через три года с писательством всё будет обстоять так: можно будет стать не просто писателем, а сразу – великим писателем. На него нужно будет учиться шесть лет, но гонорары за будущие лучшие в мире книги дадут сразу. Чтобы я свою учёбу на великого писателя оплатил. Надо быть очень предусмотрительным. Мама сказала, что институт или колледж – это дорого, а они с папой деньги не рисуют. Поэтому я должен лучше учиться, чтобы за мою учёбу платило государство.

Я спросил:

– А как оно узнает, что должно платить?

Мама ответила, что мне рано о таком думать, главное – математику учить. Я её, конечно, выучу, но великий писатель на одной математике далеко не уедет. Вы пробовали плюс с минусом рифмовать или написать великий роман про то, что на ноль умножать нельзя?

Странные взрослые. И у меня мечта странная. Но Юрка – ещё интереснее! Он хочет стать великим придумывальщиком костюмов для животных, как я уже говорил. Но этих… как их… кутюрье для питомцев очень много. Они по всему миру творят! Придумывают небывалые комбинезоны, куртки, шапочки, ботинки, носочки и даже сумочки для животных. Они фотографируют своих моделей-котов и получают за это деньги! Где Юрке с ними тягаться? Может, нам всем вместе в писатели податься? Я бы так и спросил, если бы был с ребятами в тот вечер. Но я ушёл, поэтому Крутиков не потерял веру в себя-модельера раньше времени.

После моего ухода сначала он достал костюм для хомяка:

– Александр Владимирович, смотрите, что я для вас сшил!

– Это же платье! – Вовка схватил хомяка и отошёл к окну, подальше от кухонного стола. – Александр Владимирович не девочка! Он такое не носит!

– Он пока ничего не носит. – Крутиково платье приближалось к несчастной зверушке. – Но это не девчоночье! Посмотри хорошо. Это хитон, мужская короткая туника. Её древние греки носили.

– Надо же, её носили древние греки? По очереди? Тогда она очень хорошо сохранилась. Твои древние греки были такими маленькими? – Вовка специально задавал глупые вопросы: он искал пути отступления.

– Это не мои греки, а наши общие. Из учебников, энциклопедий и всяких передач, которые мне папа включает.

– Вот пусть твой папа и носит всякие хитоны! Лидка, держи. – Вовка ловко обошёл Крутикова слева и протянул хомяка старосте.

– Вот уж нет, – запротестовала Светка. – Мы старались! Это очень мужественный костюм! Из натурального льна! – Она показала хитон на вытянутых руках. – Посмотри, какая красота. Представь, каким героическим будет казаться Александр Владимирович.

Вовка сказал:

– Прости, Юр. Я просто подумал, что ты перепутал модели. Может, отдал какой хомячной девочке нашу одежду, а сюда принёс что осталось. Но, раз это греческое, и Светка подтверждает, давай сделаем из моего хомяка принца на белом коне.

Но Александр Владимирович не спешил с преображением. Он никак не хотел влезать в тунику. И не потому, что боялся, а потому, что круглый.

– Надо было мерки снять, – вздыхала Светка. – Узнать, какая у зверушки талия.

– Я тебе скажу, какая! Никакой, – обиделся Вовка. – Обнадёжили хомяка, а теперь вам его талия не нравится.

– Нравится. – Юрка всё ещё верил в чудо и прикладывал хитон к спине Александра Владимировича. – Я сошью ему точно такой же, только в два раза больше! А пока нарядим его в плащ!

Через несколько минут красавец-хомяк стоял на столе во всей своей грызуновой прекрасности, одетый в супергеройский красный плащ с капюшоном!

– Потом ему ботиночки смастерим! – довольно улыбнулся Крутиков. – Можно будет на подиум пускать.

– А как же туника? – растерялся Вовка. – Отменяется?

– Ни за что! Мы ему сошьём две. Одну – на вырост!

Следующим наряжали Учёного. Для него Юрка приготовил кимоно с дыркой для хвоста. Печенькин это оценил, а кот – не очень. Оказалось, что он не любитель искусства.

– Как же тебе идёт. Мур! – восхищался Вовка.

– Пш-ш, – отвечал Учёный.

Он уселся на пол, откинулся спиной на диван – совсем как человек – и давай кусать наряд везде, докуда дотягивался зубами!

– Он просто не привык, – вступилась за кота Светка. Потому что