и, чтобы уйти от пагубной привычки, он врастил себе волчье обоняние. Мама с отцом не врали, курящего человека было “слышно” издалека.

Пальцы покрутили перед собой пластиковую коробочку. Сами звёзды говорили ему, что настало время его семье помириться с бабушкой, хотя бы из практических соображений — у клана есть деньги, не нужно будет жить впроголодь, собирая на очередную эфку. Конечно же мама с папой не оценят такой сделки, но, как и сказала Самалит, всё будет проведено через официальную работу Чака. И всего-то надо расследовать и докопаться до истины в деле об убитых фурри волках, и больше не будет никакой страсти родителей. Да и это его — полицейского — прямая обязанность, бороться с преступностью! Так почему «нет»?

Чак открыл пачку и зажевал никотиновую подушечку. Он поднял голову, чтобы посмотреть поверх авто, на несущей колонне был начертан черной краской клановый знак: острозубая голова оскалившегося волка. Щенята метят свою территорию с молчаливого согласия взрослых. Вдруг он подумал, что под ударом убийц не только бойцы клана, но и дети — беспечные, не знающие хлопот, свежеиспечённые в репродуктивных центрах волчата.

Он выдохнул и направился к своей машине, что ожидала его через три ряда за поворотом.

— Ну нет! — опустил он взгляд в пол, на секунду остановившись; у его шлюпки, облокотившись на дорогущий пластик, коротала время Эйни. — Как ты меня нашла?

— Запросила пеленг по твоей машине, — улыбнулась ему лисодевочка.

Сейчас на ней был не полицейский костюм, а топик, открывающий верх груди, и черные леггинсы, на которых на уровне ремня, слева закрепился жетон стажёра полиции, совсем недалеко от проткнутого пирсингом пупка.

— Так, во-первых, как ты выглядишь? — спросил Чак, указывая ладонью сверху вниз.

— А что не так с моим видом? — искренне удивилась она. — Я опросила свидетелей и поехала за тобой, а значит должна быть одета, как обычная девушка.

— А значок зачем, обычная девушка? Спрячь, не позорь мундир! — произнёс Чак, понимая, что из мундира на Эйни лишь значок.

Девушка смутилась, всё-таки не всё было изгламурено в её мозгах. Чак подошёл ближе, вспоминая слова бабушки и шефа.

— Эйни, верно? — на глаза лисодевочки начали наворачиваться слёзы. — Это убойный отдел, у нас с тобой труп фурри из клана Бурых Клыков. Скорее всего тут пахнет клановой войной, а ты в леггинсах на оперативную работу вышла.

— Переодеться? — подняла взор Эйни.

— Корпорация и клан поручили это дело мне, и будет неприятно, если тебя изрешетят где-нибудь на повороте. Конечно же переодеться! Садись, поехали наверх.

Крыша шлюпки убралась, и Чак, открыв дверь, сел на место пилота. Эйни повторила его действия слегка подавленно. Машина поднялась над бетонным полом и поплыла к выходу.

— Я опросила очевидцев и у меня есть записи камер наблюдения, — начала лисодевочка.

— Угу, и что там? — кивнул Чак, жуя никотинку, которая уже начала доходить до мозга, расслабляя и пьяня.

— Есть грузовая шлюпка без номеров. Я пробила следы коммуникаторов и синхронизировала их по времени выброса тела над трущобами. И у нас есть местоположение, где сейчас она находится.

— Так что ж ты сразу не сказала? — округлил глаза Чак.

— Я не успела, вы меня начали ругать за внешний вид, — потупила взор Эйни.

— Не делай из меня деспота, Элли, — произнёс Чак.

— Эйни, — поправила лисодевочка.

— Ну да, Эйни, — кивнул оперативник. — Раз у нас есть место, тогда надо туда слетать, но для этого нужно надеть что-то более бронированное, чем твои колготки.

— Легинсы… — поправила Эйни.

— Ну да, — согласился Чак.

Их шлюпка поднялась на грузовом лифте совсем в другую парковочную зону. Тут было чище, чем везде, но по-прежнему на стенах черной краской был нанесён принт волчьей головы.

Они вышли. Чак, как всегда, закрыл шлюпку на все замки и повёл девушку по длинным коридорам сквозь посты и двери. На его удивление не только волки-охранники положительно реагировали на лисодевочку, но и она была внесена в базы клана. Это могло означать только одно — её не просто так прислали в убойный отдел, не просто так прикрепили к Чаку, и уж не просто так бабушка отозвалась о ней. Клан вёл свою игру, в которую нужно было подключить Чака, и они подключили.

Последняя дверь открылась, и старый фурри волк Глуберг отступил, чтобы впустить их в оружейную. Нет, дело было не в том, что Глуберг не мог позволить себе эфку, просто он умышленно отключил у своего тела гормональный фон, чтобы ничего не отвлекало его от работы. Его выбор был вечно оставаться расчётливым стариком клана, пусть и на работе дежурного по оружию. Его когти были аккуратно подпилены, однако в коже пальцев чувствовался мазут и ещё что-то. Рыжий комбинезон с множественными карманами дополнялся круглыми защитными очками на голове, которые были смешно надеты поверх настоящих очков для зрения.

— Так, молодые люди! — проскрипел он. — Чего бы вы хотели?

— Бабушка сказала, что для нас есть костюмы, — справился Чак.

— Да-да, костюмы… — вскользь прошёлся он взглядом по гостям и, отвернувшись, поковылял в темноту.

Гудение сотен ламп наполнило громадное помещение с отсеками в которых, словно в магазине одежды, на манекенах крепились бронекостюмы.

— Фурри, фурри, снова фурри, — себе под нос шептал Глуберг. — А, вот, люди с ограниченными трансформациями.

Он взглядом пригласил их к себе. Эйни глазела по сторонами, поедая взором бронедевайсы.

— Одевайтесь, — предложил им Глуберг, и Чак только и успел отвернуться, когда Эйни не стесняясь стянула с себя топик, обнажая розовые соски подтянутой груди третьего размера. — Этого можно было и не делать, у нас костюмы последних поколений, в них можно носить одежду.

— А, да? — переспросила девушка и вернула топик на место. — Чего мы ждём?

— Я был бы признателен, если бы ты перестала заголяться, — произнёс Чак.

— А что не так? — переспросила девушка. — Снова порчу мундир?

— Отвлекает, — сочувственно покосился на Чака старый волк. — Вот для этого я и отсоединил гормональную выработку. А тебе, Чак, всё-таки придётся снять бронежилет и разгрузку.

“Дурдом какой-то”, — подумал Чак, скидывая куртку, броню и портупею.

— Там, за спиной, отсеки для твоих глоков, — пояснил дежурный по оружию.

— Почему сзади, а не спереди? — переспросил