Его глаза представляли собой холодные зеленые сосуды неодобрения, и меня наполнило чувство досады. Ведь Тристан всегда был на моей стороне.

— Если вновь увидишь его, Лэйни, ты должна кричать и бежать, поняла? Какими бы умелыми не были его пальцы, ты должна кричать и бежать. Без отговорок.

— Конечно, я убегу, — произнесла я, повторяя эти слова, прежде всего для себя. — Я могу быть беспечной, но не настолько сумасшедшей.

Он так покачал головой, что я сразу поняла — Тристан мне не поверил. В тот момент он подумал, что я сумасшедшая, как и весь остальной мир. И вновь почувствовала обиду, но ничего не сказала. Я все заслужила.

Как и всегда.

— Ты уже рассказала Харриет? — спросил он.

— Нет.

— Надеюсь, Сайлас не расскажет ей до тебя.

— Сайлас ничего не скажет Харриет. Он, может, и ее брат, но между ними примерно столько же общего, сколько и между лебедем и кабаном.

Тристан усмехнулся в ответ на мою реплику.

— Не уверен, что Сайласу понравится эта аналогия.

Я же усмехнулась ему в ответ, несмотря на свое похмелье.

— Он вполне может сойти за кабана.

— В действиях, но не внешне.

— Но все же его можно принять за кабана. Привлекательного кабана, но все же кабана.

— В твоих словах есть правда.

Он сел рядом со мной и взял за руку. Его пальцы были сильными. Именно такими сильными, какими я бы наслаждалась годами, только бы он сидел рядом со мной, и мы шепотом делились бы своими страхами и стремлениями.

Я знала, что он предложит, еще до того, как тот заговорил.

— Может вновь обратиться за консультацией к доктору Карлин? Думаю, это будет для тебя полезно.

— От терапии нет никакого толка. Никогда не было.

Он сжал мои пальцы.

— Ты не даешь этому случиться. — Жестом он указал на бокал в моей руке. — Лечение больше заслуживает шанса, чем джин, шампанское или кокаин.

Я стала защищаться.

— Я уже не употребляю так много, как раньше.

Я ощущала на себе его взгляд. И вновь почувствовала неодобрение.

— А Харриет говорит обратное. Я виделся с ней на прошлой неделе в «Эгейском море», и она сказала, что Джонеси рассказал ей, сколько ты покупаешь в последнее время.

Мои щеки заполыхали.

— Джонеси не должен был ничего говорить Харриет. Это не ее дело.

— Даже он волнуется.

— Ему не стоит.

— Я переживаю, Лэйни. Чертовски переживаю.

Он забрал бокал из моей руки.

Я простонала.

— Перестань, ладно? Я в порядке.

Я всегда была лгуньей — пришлось такой стать — но даже сама себе не верила. Еще никогда в своей жизни я не была в худшем состоянии, и вновь стоило повторить: надо было постараться, чтобы добраться до такой «вершины». Или, скорее, так низко пасть на дно бездны.

Порой у меня возникало желание все-таки найти силы и сказать то, что нужно было произнести. Мне так хотелось собрать воедино все слова, чтобы рассказать, какой сломленной я была внутри и почему. Секреты, секреты, т-ш-ш, малышка. Жаль, что я не могла все рассказать и жить дальше со всеми возможными последствиями, вместо этого эти секреты до сих пор преследовали меня в тишине. Так много секретов…

Я не могла.

Я никогда никому не смогла бы поведать свои секреты.

С этой мыслью я выхватила бокал с джином у Тристана и сделала еще один глоток.

Он вздохнул.

— Пожалуйста, вернись к доктору Карлин.

— Пожалуйста, перестань ныть об этом.

Мы сидели в тишине, а потом я решила сменить тему.

— Как у тебя все прошло с суперзвездой рока? Как его звали? Синий Павлин, как-то так?

— Синий Ястреб.

Я засмеялась.

— Он принадлежит к типу мужчин из инди-мира?

Он тоже засмеялся.

— Нет, он один из тех, кто как бы не уверен на самом деле, хочет он член или нет.

— Это очень похоже на тебя пару лет назад.

Тристану понадобилось очень много времени, чтобы, наконец, принять то, что он — бисексуал. Я прошла с ним весь этот тернистый путь и намного раньше него поняла, что его влечет к привлекательным парням так же, как и к девушкам. Его родители оказались… жестокими. Особенно жестоки к сыну, который прожил свою жизнь за пределами их трейлерного парка. Я до сих пор помнила его шрамы. Именно они стали нашей первой общей чертой.

Мне нравилась его улыбка, когда он смотрел на меня.

— У меня нет несколько лет, чтобы ждать, пока он решит: хочет ли принять член или нет. Есть в округе еще несколько жаждущих и не сомневающихся членов.

— И кисок.

Он положил голову на мое плечо.

— И кисок.

Однажды я мечтала, чтобы Тристан смог стать моим первым и единственным. Чтобы, возможно, он влюбился в меня, а я — в него, и мы смогли держать наши чувства в секрете. В таком секрете, чтобы его не уничтожили за наслаждение моим телом.

Мне всегда нравился его внешний вид. Густые цвета красного дерева волосы, идеально точеные скулы, несмотря на все синяки. Будучи подростком, я действительно думала, что он может стать единственным. Мой Тристан Филдс, навсегда.

Те дни давно прошли. Мое воображение превратилось ни во что, и все иллюзии о счастливом финале оказались давно забыты.

— Тебе повезло. Ты можешь заполучить любой член или киску, какую пожелаешь, — произнесла я и почувствовала ужасную вспышку боли внутри. Как и всегда.

Улыбка Тристана исчезла.

— Они не смогут удерживать тебя вечно, Лэйни. Если встретишь кого-нибудь подходящего и поговоришь со своей матерью на эту тему…

Выдернув свою руку из его, я подняла ее.

— Прекрати. Ты, как и я, прекрасно понимаешь, что это все ерунда. Мама никогда не позволит никому и пальцем ко мне притронуться. Ну, пока мой брак с этим человеком не окажется в ее интересах.

Он вновь взял меня за руку и крепко сжал ладонь.

— Она никогда не позволит никому, кто, по твоему мнению, достаточно хорош, притронуться к тебе. У тебя отвратительный вкус.

— Мой вкус не вписывается в их критерии выбора.

— Либо так, либо их критерии выбора будут посланы к черту.

Вздохнув, я прислонилась к нему, наслаждаясь тем, как тот обнимал меня, хотя сегодня и считал меня идиоткой. Он был единственным, кто одаривал меня искренним теплом, а не фальшивыми поцелуями и улыбками, как остальные вокруг.

Я попыталась втянуть Тристана в разговор о нем и увести тему от себя.

— Так ты снова встречаешься с этим Ястребом, да?

— В следующую субботу. У него концерт в баре «Сайрус», небольшое приватное шоу. Будет круто. — Он сделал паузу. —