— Самое красивое место в мире, правда? — Отец обвел рукой озеро.

Франциска кивнула.

Сейчас оставалось только молчать, и они стояли на сходнях, слушая речь природы — всплески, всхлипывания, шелесты, шорохи и напевы воды.

Но звон мобильного оборвал величие момента.

Вымученно улыбнувшись, Франциска взяла трубку. Отец махнул рукой, давая ей понять, что возвращается в дом.

— Франциска? — Ей звонил коллега по работе.

— Да, что случилось?

— Пропала девочка.

Сара проснулась в другом мире. Все вокруг было не таким, как обычно, и она сразу это почувствовала, но в первый момент для нее важнее были сигналы, подаваемые ее собственным телом: на языке ощущался омерзительный горьковатый привкус, в животе урчало, голова сильно болела, словно боль пробивалась из центра наружу, пульсируя в глазах. Девочка чувствовала себя больной.

А потом пришли воспоминания, и боль отступила на второй план.

Ее пальцы касались чьих-то жестких, колких волос, она чувствовала чужое дыхание на своем лице, тяжесть на матрасе. Вместо звонка ее рука коснулась чьего-то лица, но это было не человеческое лицо, нет, точно нет, оно казалось таким… отвратительным…

А что потом?

Что случилось потом?

После этого воспоминаний не было, только пустота и тьма. До теперешнего момента.

Сара сосредоточилась на обстановке. Она уже не лежала в своей мягкой кроватке, не было здесь и одеяла: девочка не чувствовала привычного запаха постельного белья — оно всегда пахло одним и тем же стиральным порошком. Кроме того, на ней не было пижамы! Она была голой!

Ей хотелось вскочить, убежать отсюда, но пока она оставалась неподвижной. Сара уже научилась подавлять этот инстинкт, призывавший ее к бегству. В любом случае сперва следовало разведать обстановку, прежде чем в панике бросаться прочь.

Девочка принюхалась, жадно втягивая странные запахи. Ни один из них не казался привычным, а обоняние никогда еще не подводило Сару. Она узнала запах земли в лесу, земли, на которой гнила палая листва. Этот запах был сильнее всех остальных. Большинство людей не смогли бы определить, чем тут пахнет, но ее нос различал все тончайшие нюансы ароматов. Некоторые запахи Сара никак не могла для себя обозначить — ничего подобного она еще не знала. Вот аромат теплого дождя, древесной коры, сочащейся смолой… К ним примешивается слабый запах какого-то зверя.

Где же она?

Ей все сильнее хотелось бежать, звать на помощь, чтобы кто-нибудь пришел и спас ее или просто разбудил. Наверняка она спит и все это — лишь кошмар. Но Сара ничего этого не сделала. Она была неглупой девочкой. Кто бы ни похитил ее из комнаты и ни притащил в этот лес, этот человек наверняка не хотел, чтобы она кричала. Потому она продолжала притворяться спящей. Теперь, когда все запахи были восприняты, можно было полностью сосредоточиться на слухе. Сара всегда необычайно чутко улавливала звуки. Но и те здесь оказались чуждыми. Да, она уже бывала в лесу, и тот также наполняли разнообразные звуки, но совсем не такие, как тут.

Тихое стрекотание, клекот, шипение, тонкие нотки птичьего пения и писка… Однако все это совершенно не походило на тот лес, который она знала. Лес, в котором Сара бывала раньше, был глубоким, звуки отдавались далеким эхом, чувствовалось, какой шорох идет сверху, а какой — снизу. Но тут все путалось, переплеталось да и звучало глухо, словно лесу не хватало ширины и высоты.

Ее страх нарастал, жар разливался по щекам и лбу, ужас требовал пространства в теле, и девочка ощутила давление в мочевом пузыре. Нужно было помочиться, немедленно. Она крепко сжала челюсти и скрестила ноги. Нет, Сара больше не могла сидеть тихо. Необходимо двигаться. Она протянула правую руку и начала ощупывать все вокруг. Кончики пальцев, огрубевшие, но остававшиеся очень чувствительными, продвигались вперед, а разум тут же принялся анализировать ощущения.

Что-то мягкое, сыпучее. Это кора и листва. Она лежит на коре и листве. Только мелкие кусочки коры. Они, как и листья, влажные. Недавно прошел дождь? Если это так, то почему она сама не промокла? Может быть, она лежит под крышей? И потому звуки леса так искажаются? Сара запрокинула голову, задрав подбородок. Находясь в помещении, она обычно могла почувствовать, насколько отдален потолок. Вот только тут ее сверхспособность не работала. Сара чувствовала давление некой силы, но не могла определить это ощущение.

О боже! Тут и вправду все не так, как она привыкла. Абсолютно все!

От этой мысли страх возрос, занимая все больше места в ее теле. В промежности стало мокро, девочку охватил стыд, и, не зная, как себе помочь, она свернулась калачиком и заплакала. Вскоре Сара забылась беспокойным сном.

Франциска Готтлоб вошла в холл интерната Святой Елены, приюта для детей-инвалидов. На мгновение ее внимание привлек огромный аквариум, стоявший у стены напротив входной двери. Он был не меньше двух метров длиной и полутора метров высотой. Холл был обставлен ярко и красочно, но в сравнении с этим кусочком моря, заточенным в стекло, все остальное меркло. Сперва Франциска не обратила внимания на бурную деятельность, царившую в холле и на парковке перед зданием. Криминалисты из ее отдела с привычным спокойствием и дотошностью приступили к делу, но все остальные — персонал интерната, дети, обеспокоенные родители — суетились, обсуждая происшедшее. Было нелегко удержать их в комнатах или хотя бы собрать всех в одном зале, в той же столовой, чтобы они не мешали работе сотрудников.

— Госпожа Готтлоб? — Из раздумий Франциску вывел чей-то приветливый, однако слишком громкий голос.

Вздрогнув, девушка оглянулась и увидела невысокую полную женщину.

— Я вас испугала? Извините. Этот аквариум заставляет позабыть обо всем вокруг, верно? Я госпожа Цирковски, директор интерната.

— Комиссар Готтлоб, полиция Ганновера. — Франциска пожала ей руку.

Цирковски поджала губы. Она была очень напряжена, пухлые пальцы перебирали складки юбки.

— Есть какие-нибудь новости? — отрывисто спросила она. — Вы обнаружили какие-нибудь следы Сары?

— К сожалению, нет! — Франциска покачала головой. — Госпожа Цирковски, меня утром не было в городе, поэтому коллеги начали заниматься этим делом без меня, но я отвечаю за расследование. Так что мне хотелось бы с вами поговорить.

— Ну конечно! Давайте пройдем в мой кабинет, там спокойнее. — Цирковски засеменила вперед. — Жаль, что вы не могли приехать раньше. Я только что общалась в столовой с обеспокоенными родителями, с самого утра примчавшими в интернат. Дети с утра поделились с ними новостями, позвонив по мобильным… к моему превеликому сожалению. Конечно, родители очень взволнованы, и тут мне не помешал бы комиссар полиции, чтобы их успокоить.