— Почему ты решил, что у меня что-то случилось? — спросила Кристина, когда они сели.

— Мне показалось, ты чем-то расстроена, — ответил Фредерик, слегка прищуриваясь и внимательнее всматриваясь в глаза бывшей одноклассницы.

Кристина негромко засмеялась.

— А вчера тебе так не показалось?

— Вчерашний день был для тебя вообще одним из худших, — с серьезным видом сказал Фредерик. — Я понял это, как только взглянул на тебя, даже еще не сообразив, что мы знакомы.

Кристина удивленно повела бровью.

— Все верно. Ты настоящий телепат.

— Нет. Просто умею угадывать чувства тех, кто мне не безразличен.

Он так вдумчиво это произнес, что от неожиданности и странного разлившегося по сердцу тепла у Кристины заалели щеки. Только этого не хватало, подумала она, пытаясь успокоиться. Он пошутил или не вложил в свои слова особого смысла, или сказал вообще первое, что пришло в голову. Надо срочно заговорить о чем-то другом. Но о чем?

— Заплатить за ланч позволь мне, — сказал Фредерик мягко и в то же время не терпящим возражений тоном.

— Нет, что ты! — сильнее смущаясь и опять пугаясь, что она утратила способность быть сдержанной взрослой дамой, воскликнула Кристина.

— Пожалуйста, не спорь, — невозмутимо попросил Фредерик. Его лицо внезапно озарилось приветливой улыбкой — той самой, которая вчера буквально покорила Кристину. — Мы так неожиданно встретились, и мне очень приятно сознавать, что я сижу сейчас в ресторане со знакомой из детства. К тому же я пригласил тебя не заблаговременно, как полагается, и чувствую себя немного виноватым.

— Ну что ты! У меня как раз было время собраться. В противном случае я просто не согласилась бы, — произнесла Кристина, с восторгом отмечая, что Фредерик чтит и ценит хорошие манеры. Оливер частенько о них забывал, что неизменно огорчало воспитанную в старых традициях Кристину.

Фредерик протянул вперед руку.

— Доставь мне такое удовольствие, прошу.

Кристина больше не сопротивлялась.

— Хорошо. — В ее голове мелькнула мысль, что неприкосновенный запас останется в целости, и с губ слетел неслышный вздох облегчения.

Пока они выбирали блюда, молчали. Потом вдруг разговорились с такой легкостью и увлечением, что Кристине показалось, она общалась с Фредериком Хейвордом все эти годы, причем прекрасно его знала и понимала, а он — ее.

— Если мне не изменяет память, ты тогда вообще уехал с родителями из Нью-Йорка, — вспомнила она.

— Да, в Австралию.

— В Австралию? — Кристина качнула головой. — Никогда не подумала бы.

Фредерик засмеялся певучим, ласкающим слух смехом.

— Почему?

— Говоришь ты совсем не по-австралийски. В смысле — с американским акцентом.

— Каждое лето, пока я учился в школе, приезжал в Нью-Йорк к бабушке с дедом. — На лицо Фредерика легла тень. — Бабушка умерла десять лет назад, а дед очень слаб… — Он тяжело вздохнул. — Боюсь, долго не протянет. Мы с ним огромные друзья, я все бы отдал, чтобы продлить его век, но, увы… — Он развел руками. — Время не проведешь: старику уже восемьдесят восемь.

Кристина посмотрела на него с сочувствием и любопытством. Взрослый, самостоятельный парень, а так сильно привязан к деду, подумала она. Оливер о своей бабушке вспоминает раз в год, и то лишь после того, как позвонит его мать и напомнит: у бабули, мол, день рождения, не забудь поздравить. Перед ее глазами возник образ собственных бабушки и деда — родителей отца. Оба, хоть порой и хворали, по счастью, были еще полны сил.

— Но не будем о грустном. — Фредерик снова заулыбался, и взгляд Кристины невольно задержался на его губах. Чувственные, как у Брэда Питта, часто растянуты в улыбке, но, бывает, и по-мужски плотно сжаты. Наверное, всегда теплые… Боже, что за мысли!

Испугавшись собственных раздумий, она потупила взгляд и принялась мешать вилкой зеленую спаржу. Есть, хоть выглядело все аппетитно и изысканно, почему-то не хотелось. Состояние было странное: грусть соседствовала в душе с предчувствием чего-то значительного и радужного.

— Знаешь, как я узнал тебя? — спросил вдруг Фредерик.

Кристина подняла глаза.

— По ямочке на щеке, — сообщил он. — Да-да, именно когда ты улыбнулась, я понял, что мы знакомы.

— Разве я улыбалась? — спросила Кристина, быстро воспроизводя в памяти события вчерашнего кошмарного дня.

— Весьма сдержанно, даже, я бы сказал, устало, но ты улыбнулась. — Фредерик приподнял руку. — И на меня вдруг будто пахнуло невинным детством — представляешь? Потом ты улыбнулась еще раз — когда уже была в поезде.

— Мне тоже в первую секунду показалось, что я тебя где-то видела, — сказала Кристина. — Но чувство было мимолетное и неясное, и я решила, что ты мне просто кого-то напомнил.

У Фредерика заблестели глаза. Создавалось такое впечатление, что они у него всегда улыбаются — во всяком случае, большую часть времени.

— Когда же ты вернулся в Нью-Йорк и в связи с чем? — спросила Кристина.

— Здесь открылся филиал нашего сиднейского предприятия, и мне предложили переехать, причем с повышением. Я согласился. Живу в Нью-Йорке почти пять лет и вполне доволен.

Кристина покачала головой.

— Жизнь тут и там наверняка совершенно разная.

— Во многом — да, но я люблю Америку с рождения и еще не отвык полностью от местных порядков. Хотя, конечно, после Австралии в какой-то степени пришлось осваиваться здесь повторно. — Фредерик глотнул «Перье» и немного ослабил затянутый идеальным виндзорским узлом бордовый галстук. На фоне светло-голубой рубашки и отменно пошитого серого костюма смотрелся он как на картинке. Кристину всегда привлекали мужчины, умеющие со вкусом одеваться. Оливер носил свободную одежду и был несколько небрежен. Впрочем, он имел на это право — ведь жил искусством. Кристина непрестанно об этом себе напоминала, дабы не раздражаться и не превратиться в ворчунью.

Что-то я думаю про Оливера одни гадости, отметила она, тут же вспоминая о его странном звонке и снова опечаливаясь. И внезапная поездка, и чье-то хихиканье — все это казалось ей крайне подозрительным.

— Какие-то проблемы? — участливо поинтересовался Фредерик.

Кристина вздрогнула.

— Что? А, да… То есть… — Она смущенно засмеялась. — Прости, я вчера и сегодня, да и вообще в последнее время, сама не своя.

— Неприятности на работе? Или в личной жизни? — спросил Фредерик, снова поднося к губам стакан с «Перье».

Кристина пожала плечами. Ее вдруг охватило то же вчерашнее желание — открыться ясноглазому Фредерику. И, сама того не ожидая, она заговорила:

— Да, неприятности. И на работе, и в личной жизни. — На сердце внезапно сделалось легче, и Кристина, взглянув на сосредоточенное лицо Фредерика, продолжила: — Мой друг ведет себя все более странно. И я уволилась из кафе, где работала официанткой. Как раз вчера.