— Кажется, в прошлый раз мы пришли другой дорогой, — протянул за спиной Грибовский.

— Путь в Бездну меняется каждую неделю, — ответил Алекс.

Поляк заозирался по сторонам и немного прислушался.

— Мы ведь не на Амальгаме-стрит? — протянул он задумчиво.

— На ней, — Алекс подошел к ничем неприметной стальной двери, которая с одинаковым успехом могла вести в какую-нибудь подсобку или еще куда-то. — Только где именно — никто, кроме Паромщика, не знает.

— Паромщика?

Клятые еноты скоро заполонят весь город!

— Фарух, — Дум отодвинул камень в кладке и просунул в обнаженное отверстие золотую монету с изображением черепа. Фарух обожал Джон Уика, да и на серебро у большинства темных была, в прямом смысле, смертельная аллергия. — Только не думай его так называть.

Через несколько мгновений после того, как монетка провалилась внутрь, на двери открылась скважина из которой показалось два темных, почти черных взгляда.

Алекс вздрогнул.

Каждый раз он готовил себя к встрече с Джо, но так никогда и не справлялся с первичным ощущением того, что на тебя смотрит нечто, способное порвать тебя на столь мелкие кусочки, что даже фанаты пазлов не смогут разобрать что перед ними такое лежит.

И, самое ужасное, Джо действительно обладал такими возможностями.

И Алекс имел ввиду далеко не пазлы…

С звучным щелчком дверь открылась и Алекс обнаружил себя в очень хорошо знакомом ему небольшом тамбуре. Здесь, на простой деревянной табуретке, сидел единственный хранитель порядка в Бездне.

Джо.

Жуткая махина мышц, ростом два метра, двадцать четыре сантиметра и семь миллиметров. С такой комплекцией, что даже орк-бодибилдер по сравнению с ним выглядел капитаном школьной команды чирлидерш.

И при всем при этом этот человек… это существо, обладало фигурой греческого бога. Абсолютно пропорциональной, не выглядящей громоздко или «надуто». Словно ожившая скульптура. Идеал, который нарисовал в своем воображении древний скальд.

Одетый, всегда, в брюки на подтяжках, белую сорочку с закатанными рукавами, в разноцветных татуировках, покрывших предплечья, черных лакированных туфлях и… носках с мультяшными персонажами.

На этот раз на его носках в золото нырял Дональд Дак.

— Здравствуй Джо, — поприветствовал Алекс.

— Потерял шляпу, Алекс? — голос у него звучал глухо, но гулко. Как эхо, доносящееся со дна колодца.

— Шляпу? — Алекс не сразу вспомнил, что Джо почти всегда видел его исключительно вместе с головным убором. — Ах, ну да, Джо. Потерял.

— Обидно… добрый вечер, Страж.

Грибовский шумно сглотнул и промямлил.

— Вечер, Джо.

Великан удовлетворенно кивнул, после чего повернулся к Алексу.

— Не могу сказать, что это доставит мне удовольствие, Алекс. Ты мне всегда нравился чуть больше, чем все остальные. Будет неприятно ломать тебе позвоночник.

— Знаешь, Джо, пожалуй — мне тоже будет неприятно.

— Тогда, может, развернешься в обратном направлении? — Джо закрыл книгу. Он всегда читал. Кажется на этот раз что-то из трудов Джека Лондона. — Слышал, сегодня открывают замечательный стейк-хаус на пересечении Иглсонг и Двенадцатой. Я бы хотел послушать, насколько там вкусное делают мясо

— А откуда ты знаешь, что он замечательный? — спросил Алекс и тут же пожалел, получив ответ.

— Запах, Алекс… уже неделю его чувствую.

Джо никогда не покидал пределов клуба. А еще — Иглсонг находился отсюда в получасе езды на метро. Но в том, что гигант действительно чувствовал запах нового стейк-хауса не возникало никаких сомнений.

Так же, как в том, что перед Алексом с Грибовским сидел отнюдь не человек.

Кто же это был?

Джо.

Просто Джо.

И никто никогда не хотел знать о нем никаких подробностей. Вот только, увы, у Алекса не было выбора.

Опять…

— Что же, — кивнул Джо. — я обещаю, что постараюсь сделать все максимально быстро и безболезненно, Алекс.

— Спасибо, Джо, — откровенно и от чистого сердца поблагодарил Дум, после чего швырнул в Джо моток ниток.

Тот самый моток ниток, который забрал из ячейки.

Когда он был еще совсем молод и зелен, то сам факт существования Джо стал вызовом его интеллекту. Он провел почти три бессонных месяца в попытках не только узнать, что это за существо, которое не могут распознать ни одни линзы — ни гражданские, ни военные, но, что самое важное, как его нейтрализовать.

Ведь на Джо не действовала магия. Словно он был ожившим адамантием.

Ответом для Алекса стало простое — «никак». В этом мире не существовало способа, которым можно было бы убить Джо.

Но его можно было… задержать.

Моток белый ниток постепенно разворачивался, раскручивался, пока не стал опутывать Джо непроницаемым коконом, постепенно закрывая руки, ноги, туловище, подбираясь все выше и выше к голове.

— Нить Ариадны? — все так же спокойно, будто не происходило ничего необычного, произнес Джо. — Давно уже не слышал о ней… дорого тебе обошлась?

Алекс скривился от неприятных воспоминаний.

— В несколько не самых приятных услуг.

— Непл…

Остаток фразы потонул внутри кокона из белой нити.

— Поторопимся, — Алекс поспешил к винтовой лестнице, ведущей в клуб. — это задержит его на минут пять.

Когда они с Грибовским поднимались наверх, то краем глаза Алекс увидел как один очень жилистый палец пронзил кокон и начал постепенно расширять отверстие.

— Или меньше… — добавил он, после чего они с Грибовским перешли с шага на бег.

Остановившись перед люком, закрывавшем колодец из того самого японского фильма ужасов, Грибовский с Алексом переглянулись.

— Сейчас будет жарко, Грибовский, — предупредил Дум.

— А то я этого не понимаю, дорогуша, — поляк достал свой магический револьвер и крутанул барабан.

Если в прошлый раз, когда они посещали клуб «Бездна» все прошло относительно гладко (если не считать того, что Грибовского едва не отправили на тот свет), то теперь… Теперь годовщина пожара в Фоллене была уже позади, ну или впереди — смотря с какой стороны посмотреть, так что…

Так что Алекс оказался один на один с немалым количеством темных существ, которым он успел, за свою не самую длинную жизнь, перейти весьма узкую дорожку.

Не считая Фаруха ибн АмирШаха. Этого лощеного араба он вообще дважды обставил и один раз подставил. А Пустынный Шакал заживо освежевывал магов и смертных куда за меньшие промахи в свой адрес.