— Слушать внимательно, прыщи! Говорить будете, когда вас спросят. Понятно?

Уж не знаю, все ли поняли его английский, но догадаться было нетрудно.

— У каждого что-то припрятано. Боб, пригляди за ними, я манатки перетрясу, — сказал Рэй.

— А чего это именно я должен приглядывать? — немного нервно заспорил Боб.

Я украдкой взглянула на него. Боб был младше Рэя — если совсем подопрет, может, удастся тронуть в нем какие-то человеческие струны.

— Потому что дробовик — у кого? Начнут вертеться, всади заряд. Слышите, прыщи? Кто дернется, Боб мигом башку разнесет, comprende? Поняли, я спрашиваю?

Мы покорно закивали, меся потными лицами песок.

Рэй пошел к «лендроверу» и принялся энергично рыться в наших вещах.

— Поживей, слышь, — заторопил Боб.

— Заткни пасть, на хрен, — отозвался Рэй.

Еще минуту-другую он обыскивал наши рюкзачки, но, по-видимому, не нашел того, что искал, и разозлился.

— Ну? — спросил Боб.

— Обыщи этого прыща, водилу… черт, всех надо. Две сотни баксов наших расходов не окупят.

Он стал по очереди переворачивать нас на спину и обыскивать, методично похлопывая по одежде.

У Педро в бумажнике оказалось около сотни долларов, у остальных, как выяснилось, вообще почти ничего. Догадайся американцы посмотреть у меня в мокрых от пота кроссовках, нашли бы некоторую сумму, но я знала: им это и в голову не придет.

Дошла очередь до парня из Гватемалы. Его перевернули, оказалось, он намочил себе штаны.

Американцы рассмеялись. Настроение у Боба немного улучшилось.

— Небось обгадился, — сказал Рэй.

— А то! Ладно, я проверять не буду. Кокаин, что в ж… у себе натолкал, так и быть, пусть в штанах остается, — ответил Боб, и они еще немного посмеялись.

Меня Рэй перевернул носком ботинка.

— Ты погляди на эту гребаную задницу, — сказал он.

Теперь я получила возможность рассмотреть его лицо. Я бы такого в толпе легко узнала. Суровый взгляд карих глаз, легкий загар, тяжелый подбородок в густой щетине, нос как у борова.

— Злючка, сразу видно, — заметил Боб.

— Не твоего типа.

— Откуда тебе знать?

— Видел твою бывшую. У этой-то и подержаться не за что. В ней пятьдесят четыре кило, ну, от силы, пятьдесят семь. А росту и метр шестьдесят пять не будет. Хотя ничего, аппетитная. Ну-ка, посмотрим, что она нам привезла. Выверни карманы.

У меня оказалось около пятидесяти баксов мелкими купюрами. Рэй тщательно меня охлопал, но больше ничего не нашел. Он выпрямился и поглядел на солнце.

— Все эти прыщи — одна компания, — констатировал он.

— Что с машиной-то делать?

— Машина — кусок дерьма.

— И что дальше? — не унимался Боб.

Рэй знаком подозвал сообщника к себе. Они отошли к капоту «шевроле» и стали рассматривать добычу. Рэй вскрыл найденную у Педро упаковку бросового кокаина с примесью бог знает чего — мета, крысиного яда, еще чего-нибудь. От такой дряни человеку хочется палить с моста по проезжающим внизу машинам. Рэй взял щепотку порошка на тыльную сторону ладони, вдохнул и покачал головой. Эффект практически нулевой.

Бобу явно не терпелось уехать, но Рэю было мало, хотелось чего-то еще. Интересно, подумала я, их известили о нашем маршруте или они просто поджидали кого-нибудь у Дороги койотов? Во всяком случае добыча их не порадовала, они рассчитывали на большее.

Мы по-прежнему лежали на земле.

Рэй отошел от «шевроле», осмотрел нас и ударил Педро ногой в живот.

Тот сложился зародышем, ожидая новых ударов, но Рэю было не до того.

— Если кто что припрятал, всех порешу, мать вашу, — пообещал Рэй. — Ну, у кого что осталось?

Но у нас ничего больше не было.

Солнце пекло шеи.

Стояло еще утро, но до чего же раскалилась земля!

Старик из Ногалеса снял с руки часы и протянул Рэю.

Тот взглянул:

— Это еще что за фигня? — взял их и выкинул в пустыню.

— Твою мать, — пробормотал он, снял с плеча карабин и дважды выстрелил в сторону «лендровера».

Пули прошили металлические панели и, двигаясь по параболическим траекториям, упали, наверно, в километре от нас.

— Куда смотришь? — спросил вдруг Рэй, глядя на меня.

Я покачала головой.

— Тебя, сука, спрашиваю, куда смотришь?

— Да никуда, — сказала я.

— Да? А, по-моему, на меня смотришь. Глаз от меня отвести не можешь. Так или нет?

А, так вот оно как бывает в Америке.

Я надеялась, он даст мне время опомниться. Не тут-то было. С самого начала все пошло наперекосяк. С самого отъезда. Матерь Божья, каково это, Гектор, когда с тобой может случиться что угодно!

— Прикрой меня, — сказал Рэй, обращаясь к Бобу, и вынул из-за пояса охотничий нож. Поставил карабин на предохранитель, взял его на ремень и, подтянув пряжку, сделал его покороче.

— Ты что задумал? — спросил Боб дрожащим голосом. Он, кажется, уже догадывался, что сейчас будет.

Рэй не ответил. Рэя больше не было. Рэй был героем из старой истории, которую рассказывал его дядя, или, во всяком случае, ручищей Рэя двигали силы, природы которых он не понимал.

Он стал на колени и навалился на меня всем телом. В нем было около ста килограммов — сплошные мускулы. Я оказалась приплюснутой к земле.

Он подался вперед и приставил мне нож к горлу. Лезвие было холодное. Очень острое.

От страха у меня заболела голова. Я и вздохнуть не могла.

Если на земле подо мной росло или ползало что-то живое, все погибло от пота, струившегося у меня по бокам.

— Слазь с нее! — сказал Франсиско и сел.

— Заткнись, прыщ, твою мать, не то всех порешу! — заорал Рэй.

— Слазь! — повторил Франсиско.

— Боб, если этот хмырь не ляжет через пять секунд, отстрели ему гребаную башку на хрен. Раз… два… три… четыре…

Франсиско мгновение помедлил и лег.

«Ты правильно поступил, парень. С дробовиком спорить бесполезно. Горжусь тобой, дружок», — подумала я.

— Слушай, ты что затеял? Нам пора. Ехать надо. У пограничников — беспилотники и вертолеты. Мы и так долго возимся, — говорил Боб, взывая к рассудку своего напарника. Но было поздно. Рэй уже не мог остановиться.

Глаза у него сузились, он что-то процедил сквозь зубы, слов я не разобрала.

Острие ножа от подбородка сместилось вниз по шее и остановилось над ключицей. Над сонной артерией его давление слегка уменьшилось.