Снес он находку в Горную канцелярию, бурю поднял в канцелярии ярую. Маркову учинили строжайший допрос: где нашел да откуда принес? Обернулось ему золото потоком слез. Смертною казнью ему угрожали, под крепкую стражу его сажали. Вытерпеть пришлось ему горькие муки, наконец выпустили его на поруки: иди, мол, золото нам отыщи, а не отыщешь — с себя взыщи! Двадцать лет искал несчастный Ерофей Марков — из молодого стал перестарком. Двадцать лет его смертная казнь сторожила, и наконец напал на золотую жилу. С той поры пошла об Урале слава как о сундуке золотого сплава, но — пуще силой своей полезной стал славиться этот сундук железный. Пошел народ, подпоясанный лыком, рубить руду еще при Петре Великом. Пошел народ на огненные работы, пошли расти по Уралу заводы. Промышленник Акинфий Демидов построил башню, великую видом. В той башне, выстроенной в Невьянске, он рвал, тянул непокорным связки. Та башня, встав из подземной теми, часами стала отсчитывать время. На башне той били часы, играли, под башнею той били людей, карали. И много людей, навек успокоясь, легло костьми под Каменный Пояс. И кровь людская, точно рубины, насытила земные глубины. Вот так сложились уральские были, вот так в Урал люди сердце врубили. И стало сердце его — кумачово еще с восстанья Пугачева.

IV

За двести лет не стало видать — так срыли ее — горы Благодать. А четверть века советской поры поднялись — выше любой горы. Черный металл, цветной металл горы Урала насквозь пропитал. Шестнадцатый съезд, Семнадцатый съезд — подняли его с насиженных мест. Лежали руды — змеевики, пришли к ним люди — большевики. Сказали люди глубоким рудам: давайте крепче дружиться будем! И стало слово их доводом веским — комбинатом Урало-Кузнецким. Далеко видная отныне стала гора Магнитная, гора металла. Где прежде — малая народу горстка, там — грохот города Магнитогорска. Огни веселые струят-змеятся вокруг Челябинска, вокруг Миасса. И всюду в мире стал видим наш величественный Уралмаш! ...Война вломилась в наши ворота: в одно сплотилась сила народа. Врагу не сломить лихою годиной той силы, слившейся воедино.