Придется в ближайшие дни снова в город ехать — пора новые объявления о пристрое моих постояльцев подавать. Чтоб самим им нормальную работу найти, полстраны объехать надо. Долго, дорого, да и результат под вопросом — мигрантов с пришельцами нигде особо не любят (познакомились бы как я, поближе, — так и вовсе возненавидели бы). С моими газетными заметками намного удобней получается.

Раньше в Лягани подобный способ поиска работы был неизвестен, пришлось самой изобретать. Зато в местных изданиях постоянно печатают объявления о чьих-то свадьбах и похоронах. О последних, как правило, намного чаще. Безутешные родственники торопятся всем сообщить о постигшей их потере изрядно надоевшей троюродной тетушки и сопутствующем этому радостному событию наследстве.

Появление супруги столь бурного желания поделиться своим счастьем с окружающими обычно не вызывает, о нем стараются скромно промолчать.

Вот я и решила: если о покойниках столько пишут, то чем мои постояльцы хуже? И пользы от них может быть больше… наверное… Расписать все таланты и достоинства будущего работника (тактично умолчав о присущих ему недостатках), вдруг кому-то именно такое существо и требуется? Просто он об этом еще не догадывается.

Многих уже так пристроила, некоторые даже письма мне пишут с рассказами о своем житье-бытье. Не зря, получается, их грамоте учила, не только вывески на кабаках читать могут.

Благодаря мне и количество объявлений о свадьбах увеличилось, — сколько я уже своих подопечных в местные кланы сосватала! Как раз сейчас о браке одного из огров договариваюсь. Отец его будущей невесты оказался очень уж дотошным и придирчивым, да только я так своего кандидата расписала, что любой принцессе впору. Не жених, а сокровище, хоть сама за такого замечательного парня замуж выходи!

Так что глядишь, и этого скоро пристроим. И нечего себе нервы трепать из-за какого-то противного чиновника. Мне с ним детей не крестить, огров не женить…

* * *

Вот, будто мало мне было за сегодняшний день неприятностей, вернувшись в приют, я узнала о произошедшем там преступлении.

Тяжесть совершенного деяния была поистине велика — аж два килограмма чистого веса. Именно столько предназначенного для ужина мяса ухитрилась запихнуть в себя прожорливая Йожка. Да уж, с таким аппетитом из нее и правда скоро инопланетный монстр вырастет. Если раньше не подавится.

Застигли преступницу на месте поедания бдительные домовушки. Мясо спасти не успели, но мужественно встали на защиту доверенной им кухни — огрели увлекшуюся колючку тяжеленной чугунной сковородой.

Как ни странно, но мозги к зубастой йожкиной пасти все же прилагались: сотрясение им на пользу не пошло. Так удачно выручающая ее способность к перемещениям после полученного удара внезапно пропала. Не растерявшиеся поварихи засунули колючее «сокровище» в горшок и доставили ко мне. Прямо на стол.

Если честно, то после такого тяжелого и нервного дня, я бы предпочла увидеть в принесенной посуде что-то более аппетитное…

— Ну, и зачем ты это сделала?

— Кушать!

Действительно, не в карманы же ей это мясо складывать. Да и нет у Йожки никаких карманов, природой не предусмотрены. Зато логика у нее получше моей будет, именно так следующий раз Вилену и доложу. Хотя нет, обойдется!

— И зачем ты скушала все наше мясо? Чем теперь народ на ужин кормить?

— Надо! Мясо! Вкусно! Много!

— Всем надо! Особенно троллям. А его теперь вообще нет! Поэтому мы сейчас тебя на мясо пустим. Чтоб не воровала больше!

— Нет! Нельзя! Не вкусно! Очень!

Наш разговор начал до странности напоминать тот, что состоялся в первый день йожкиного появления. Только тогда именно я убеждала колючку в собственной несъедобности.

— Пока не попробуем — не узнаем. Ший вон тоже не икра красная, а ничего, едим, не жалуемся.

Я мысленно выругалась: вот ведь, привязалась ко мне теперь эта красная икра — не отделаешься. Даже речь чиновники испортить норовят, не только настроение!

Вид у меня при этом был настолько озверелый, что поверили в мои кровожадные намерения даже домовушки.

— Прям ее и готовить, да? — растерянно спросила одна из них. — А в ней мясо-то хоть есть?

— Есть, конечно, как минимум два килограмма будет. Только что сожранных.

Под нашими оценивающими взглядами любительница чужих ужинов попыталась зарыться в горшок еще глубже. Пускать на мясо я ее, конечно, не собиралась, но напугать хотела как можно сильнее, — чтоб навсегда забыла дорогу на кухню. Иначе она весь приют на вегетарианскую диету переведет…

Заглянувший в кабинет Дейв — с очередным витиеватым извинением на губах, помешал нашей воспитательной беседе. Что именно хотел он сообщить, осталось неизвестным.

Затравленная Йожка восприняла его приход совершенно определенным образом: еще один желающий по ее душу и мясо явился, тоже хочет шипастым бочком полакомиться!

Переместиться у нее по прежнему не получалось, зато умение истошно визжать, к сожалению, ничуть не пострадало. Звуковая волна с размаху ударилась о стенки глиняного горшка и разнесла его вдребезги. Лишившаяся последнего убежища колючка почувствовала, что терять ей уже нечего, и решила продать свою жизнь подороже.

Под немелодичный аккомпанемент собственных завываний, она с отчаянным безрассудством бросилась прямо на ничего не понимающего зомби. Тот вежливо посторонился, но почувствовавшая себя камикадзе Йожка этот учтивый маневр не оценила. Она пошла на таран.

Все произошло настолько быстро, что мы не только среагировать — моргнуть не успели. Глухой удар, треск рвущейся ткани, невнятное восклицание… И вот беглянка уже уносится по коридору, отмечая свой путь так и не прекратившимся визгом. А также разлетающимися клочками когда-то добротных и элегантных брюк, зацепившимися за ее острые шипы.

Вот зараза! Сбежала! Воспитательной лекции не дослушав! Все-таки зря я ее перед Виленом выгораживала. Надо было наоборот, вручить ему эту колючую мясоедку, и пусть доводят друг друга в свое удовольствие. Глядишь, от обоих бы избавились!

Дейв с некоторым смущением оглядел свою разодранную одежду и расцарапанные ноги (на редкость стройные), попытался было привести себя в порядок, но быстро понял, что ничего толкового из этой затеи сейчас не выйдет.

— Это была на редкость неудачная встреча, — с искренним огорчением заметил он. — Прошу простить за неподобающий вид. С Вашего позволения, я вынужден немедленно удалиться.

Даже не знаю, чему больше поражаться — его непрошибаемому хладнокровию или безукоризненному воспитанию? Я, на его месте, выразила бы свои чувства несколько иначе. И совершенно другими словами!

Глава 4

О вкусных пирожных и несъедобных книжках

На следующий день я все-таки добралась до редакции городской газеты. Встретили меня там как родную — стул не предложили, чаем не угостили. Никакой особой вредности или злого