его взгляд и как-то очень недобро смотрела МакГонагалл. Локонса за столом преподавателей не обнаружилось, зато Дамблдор вызывал какое-то странное чувство.

Гарри присмотрелся, ему показалось, что Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор смотрит на него само с удовлетворением. Такой взгляд мальчик видел однажды — в Ленинграде. Арестованный милицией враг вот так же смотрел на девушку, что силилась подняться из снега, но никак не могла этого сделать — не хватало сил.

«Может ли Дамблдор быть врагом?» — внезапно подумал Гарри. Это надо было обдумать.

На столе тем временем появились десерты. Стараясь не думать о том, что в вазочках и тарелках находится что-то съедобное, Гарри набрал себе фруктов, начав их очень медленно жевать. От цинги его избавили гоблины, да и истощение у него сейчас тянуло максимум на первую степень, ибо ничто не берется ниоткуда, но вот голова кружилась, просто от обилия запахов. Мальчик порадовался тому, что эмоций нет, иначе он бы уже горько плакал. Доктор слишком хорошо знал, что такое «нельзя».

Наконец, ужин закончился, позволив выдохнуть. Фруктами Гарри тоже хорошо наелся, кроме того, это были необходимые организму витамины. Ну и в них абсолютно точно не было никаких зелий. Почувствовав подступающую усталость, мальчик вместе с Гермионой двинулся в сторону гостиной. А вот девочка недоумевала — совершенно никто не обратил внимания на болезненную худобу Гарри, как будто, так и было надо. Равнодушное лицо, отсутствие любых эмоций мальчика задевали, но девочка понимала, что это от него не зависит. А вот от чего подобное возможно, просто не знала.

Наконец, этот день закончился, можно было ложиться спать. И только укладываясь Гарри задумчиво посмотрел на пустую постель Рона Уизли — тот на ужине так и не появился. Мальчик понял, что в прошлый раз все прошло сравнительно спокойно. Возможно, Рону в этот раз просто не повезло?

Странным для Гарри показался еще и тот факт, что о Роне никто не спросил, просто совсем никто. Это было, по мнению мальчика, не совсем нормально. Точнее, совсем ненормально. Если бы в его бытность Гришкой кто-то так исчез бы, то уже учителям бы проходу не давали, а тут — всем как будто все равно. И такая тоска обуяла Гришку — по старой школе, по сверкающей на солнце Неве, даже по родной подстанции, которую разнес на кусочки шальной снаряд. Внезапно так захотелось хоть на секунду очутиться в довоенном Ленинграде. С этой мыслью мальчик погрузился в сон.

Глава 5

А ночью в сон снова пришла Блокада. Снова скрипели саночки по январскому снегу, везя тела на Охтенское кладбище, снова передавали вызова, и Гришка шел к пациентам. И вдруг сменилась картинка — больница и лица детей. Бегущие в убежище сестры… Картины были отрывочны, эпизодичны, они поднимались из памяти тревожа неспокойный сон ставшего мальчиком доктора, но в эти мгновения он кормил, согревал, рассказывал сказки, а над всем этим мерно стучал метроном и уставший голос в перерывах звучал из репродукторов.

«Скрипят полозья в городе, скрипят…

Как многих нам уже не досчитаться!

Но мы не плачем: правду говорят,

что слезы вымерзли у ленинградцев».(Ольга Берггольц)

Ленинградское радио не давало отчаиваться и лились строки голосом Ольги Берггольц, заставляя жить. Жить и бороться. Как боролся и доктор Нефедов, как боролись малыши, даже те, у кого больше не было сил. «Бедный ленинградский ломтик хлеба…» (Ольга Берггольц)

И снова он впрягался в санки, идя к своим пациентам…

Проснувшись, Гарри бездумно смотрел в потолок, привыкая к мысли о том, что Блокады больше нет. Поверить в это он не мог. Казалось — еще секунда и закричат раненным зверем сирены воздушной тревоги. Завоют в падении на город фугасные бомбы и выкрикнет диспетчер новый адрес. Но было очень тихо, тишину нарушало только дыхание спящих детей. Привычно встав, Гарри быстро переоделся. Было холодно, но не так, как той зимой — терпимо. Тяжело вздохнув, мальчик достал из сундука дневную норму. Маленький кусочек хлеба, самый сладкий, оказался во рту. Помня о том, что есть еще девочка, Гарри запретил себе брать больше.

Выйдя из спальни, он ожидаемо никого не встретил. В шесть утра гостиная была пуста. Сев у окна, чтобы увидеть опасность, мальчик уставился взглядом в серое небо, радуясь нелетной погоде. С неба моросил мелкий дождик и в такие дни бомбежек обычно не было.

Гермиона появилась неожиданно, она приветливо улыбнулась Гарри, сразу же предложив отправиться на завтрак, на что мальчик кивнул. Рона по-прежнему нигде не было видно, это уже наводило на мысли. А еще гоблины. Решившие ему помочь, но не формально, а — дав семью. Дав веру в то, что он не один. Тоже, на самом деле, плохо объяснялось, но вот объяснять Гарри не хотел.

— Возьми, — протянул он кусочек хлеба Гермионе.

— Спасибо, — кивнула девочка, еще не понимая, но просто чувствуя, что Гарри делится с ней самым дорогим. Ей еще только предстояло понять это.

— Интересно, где Рон… — задумчиво проговорил мальчик, находя глазами младшую Уизли.

— А вы не знаете? — удивилась девочка с их курса. Гарри с трудом вспомнил ее имя: «Лаванда Браун». — Его магглы из железных дудок сбили!

— Насмерть? — поинтересовался Гарри, поняв, что сказала Лаванда. Скорей всего ПВО сработало.

— Нет, живой, только его исключили, — радостно произнесла мисс Браун, а мальчик заметил какие-то очень странные взгляды старших братьев Уизли, направленные в его сторону. Впрочем, учитывая то, что он о них знал… — А Локонса вообще в Азкабан посадили!

— Интересно, — хмыкнул мальчик, пытаясь представить, как теперь поменяются уроки.

«Надо с Гермионой позаниматься, — понял Гарри. — Если она как-то попадет туда, то хотя бы будет понимать… Больше шанс выжить…»

Завтрак был допустимым. Гарри ел медленно, сдерживаясь, хотя руки у