Тебе сказали — неси! Значит, ноги в руки и бегом за ключами!

Я направился в подъезд. Вслед мне пошел Ожогин. Как только мы подошли к подъездной лестнице, он с силой толкнул меня в спину. Я упал на руки, встал, отряхнул испачканные ладони.

— Иди, иди! — с непонятной злобой выдавил следователь.

Ладно, потом сочтёмся… Я открыл свою квартиры, зашел внутрь, закрыв дверь прямо перед его носом, снял ключ с гвоздя. Вышел, протянул ключ Шишкину, который успел подняться вслед за нами. Кроме него на лестнице встали двое жильцов нашего дома с соседнего подъезда (приглашенные в качестве понятых, как я потом узнал), два сотрудника милиции в штатском (коллеги Шишкина из угро — тоже потом выяснилось) и один милиционер-сержант в форме.

— Возьмите!

Шишкин взял ключ, сунул в замок двери квартиры тёти Маши.

— Понятые, за мной!

Однако первым за ним, оттесняя понятых в квартиру вошел Ожогин. Он, разумеется, не разуваясь, прошел по комнатам, оставляя грязные следы (мне показалось, что ему это доставляет удовольствие — наследить, особенно на ковре в спальне), заглянул на кухню, в ванную, туалет. Иронично хмыкнул вполголоса:

— Не особенно и шикарно живут милицейские полковники на пенсии…

Он резко повернулся:

— Ну, что? Начинаем!

Ткнул пальцем (все его движения были демонстративно-начальственными, даже барственными) в оперативника в штатском:

— Садись, будешь протокол писать!

— Так я вроде не следователь, — попытался возразить опер.

— Садись! — с металлом в голосе произнес Ожогин. Потом он обратил взгляд на меня:

— А что здесь делают посторонние? Вывести его!

Сержант в форме ухватил меня за плечо, повел из квартиры.

— Никуда не уходи, сиди дома! Жди! — успел сказать Шишкин, когда я проходил мимо него (в отличие от нашей квартиры, прихожая у тёти Маши была достаточно просторной).

* * *

Прошло часа три, прежде чем обыск закончился. Что там можно было разыскивать?

Я успел капитально промедитировать: в реальном времени прошло аж целых полчаса! В Астрале, наверное, целый день. Мало того, что я от души «погонял» силу по каналам, я еще смог «войти» в библиотеку, которую создавал в своё время Герис. Даже смог взять в руки, развернуть и прочесть пару свитков!

От неожиданности своего успеха я прочёл эти свитки до конца, благо в Астрале чужие языки и письменность не являлись загадкой для мага. Свитки оказались учебными пособиями по направлениям магии жизни и магии смерти, эдакими «введениями в предмет».

Причем, несмотря на то, что свитки казались сравнительно небольшими, чтение их заняло чуть ли не час каждый. После них я сразу захотел взять еще и еще, но почему-то не смог физически дотянуться, взять в руки еще что-либо. Словно библиотека сама меня ограничила в изучении, дескать, хватит, хорошего понемногу.

После «библиотеки» я «вышел» в «класс», где с час, а, может, и больше, посвятил повторению конструктов, уже замечая, что радиус «условного поражения», ну или «воздействия» ощутимо вырос — заклятия «летели» аж на 15–20 метров! Не говоря, об «импульсах». Тот же самый «дротик» (импульс некромагии) уверенно «бил» аж на 30 метров. Причем, попадая без всякого «прицеливания» рукой. Достаточно было определить цель взглядом.

Я даже попробовал «пострелять», перейдя из «класса» в «тир» и установив «мишени», как учил наставник — щиты, реагирующие на применение магии.

Надо сказать, что, закончив медитацию, выйдя в «реал», я был не то, чтобы окрылен достигнутыми результатами своего развития, как мага, и достигнутыми возможностями. Я был в восторге!

Тем более, что в своё время Герис сказал, что это — уровень адептов третьего-четвертого года обучения, а я занимаюсь всего лишь полгода.

Жаль, что новые конструкты придется придумывать самому. Тут я большую надежду возлагал на библиотеку, куда сегодня мне удалось попасть в Астрале, и где-то в глубине души теплилась надежда, что Герис всё-таки появится, вернется.

Сразу же у меня тут же возникло желание попробовать действие конструктов на практике. Например, на том же хамоватом прокурорском следователе неплохо было бы испытать «дротик». Хотя можно попробовать и «выстрелить» импульсом «живой» силы — я ухмыльнулся — и посмотреть эффект.

В дверь постучали. Я пошел открывать. На пороге стоял капитан.

— Не ушел? — спросил он. — Держи!

Он протянул мне две бумажки — повестки.

— Эту отдашь в школе, — пояснил он. — За сегодняшний прогул. Эта, — он потряс другой, — вызов на допрос к Ожогину на завтра на 10.00. Понял?

Он криво улыбнулся и добавил:

— Как свидетеля.

И вздохнул. В его ауре желтого цвета сильно поубавилось.

— Как помочь тёте Маше? — спросил я. Он воровато оглянулся на соседнюю дверь, зашел в квартиру, прикрыл за собой дверь поплотнее.

— Хороший адвокат может помочь, — сообщил он вполголоса. — Ожогин Марии Гавриловне 102-д «шьёт». Тут ведь как…

Он замолчал, прислушиваясь.

— А ваши начальники не могут помочь? С руководителями прокуратуры переговорить? — удивился я. — Она же защищала меня. Если б не она, Лекса меня б точно убил. И тоже бы её убил. И оружие у неё наградное. Всё законно!

— У нас законы такие! — яростно зашептал он, оглядываясь на дверь. — И с прокуратурой тёрки! Тут только адвокат поможет. Чтоб на 105-ю перескочить.

Я замолчал, потом спросил:

— Это что ж получается? Человека убивают, а он и защищаться не имеет права? Так что ли?

— Имеет! — отмахнулся Шишкин. — Только если убивать не будет! Всё, давай. Пока. Я пошел.

— А ключ? — вспомнил я. — Ключ от квартиры?

— Его приобщат к вещественным доказательствам, — сообщил Шишкин.

— Ладно, — кивнул я и задумчиво произнес. — А если я Воронцову позвоню, попрошу? Он поможет?

Шишкин сжал губы, нахмурился, потом вдруг сказал:

— Я доложу руководству.

И ушел, захлопнув дверь. Я пожал плечами. Мне непонятно было — причем здесь он, руководство и я? Почему он не захотел, чтобы позвонил я? Или он решил всё-таки помочь?

Глава 4

Глава 4.

Самбо форевер!

В 14.00 я вышел из дома на тренировку. До начала занятий в секции был час. Автобус ехал минут 30–40. Плюс еще минут 10 — на ожидание на остановке. Тут не угадаешь, расписания чёткого городской транспорт фактически не имел.

Мой выход как раз совпал с окончанием обыска. Ожогин увидел меня и через губу сказал:

— Не забудь, пацан! Завтра к десяти ко