любила, когда их фотографировали, но, конечно, в этот раз она поймет.

Желудок Иден заурчал от голода, но она проигнорировала его. Ей нравилось ждать Габриэллу и вместе наслаждаться поздним обедом. Они всегда обедали вместе.

Тут зазвонил ее телефон. Не айфон, который приемные родители купили Иден на пятнадцатилетие месяц назад, а секретный телефон, хранящийся в потайном отделении рюкзака. На него звонила только Дакота.

Иден достала телефон из рюкзака, висевшего на стуле. С удивлением она прочитала сообщение, а затем перечитала его еще раз.

«Эзра прав. Бомбы. Найди убежище. Я иду за тобой».

Иден всегда считала Эзру немного сумасшедшим, учитывая его паранойю, меры предосторожности и многолетнюю подготовку. Но он их спас.

Неужели он все-таки оказался прав?

Мир и в самом деле погибнет от огня и ярости?

Она не хотела в это верить. Напротив, она хотела закончить свой проект по языку жестов. А потом заняться домашним заданием по математике.

А еще Иден хотелось как обычно наслаждаться испанской поп-радиостанцией, танцевать на девственно чистой кухне, пока Габриэлла выгружала еду из коробок на шикарные фарфоровые тарелки: дымящуюся курицу «Генерал Цао», овощной ло-мин и кучу белого риса, а также любимое блюдо Иден — курицу с медом и брокколи.

Ей так хотелось сидеть за фермерским столом, смеяться, есть и пересказывать шутки, которые она услышала в летней школе.

Больше всего Иден хотела продолжать притворяться, что она часть этой семьи, где никто никогда не кричал и не обижал ее.

Но она знала, что лучше не мечтать, когда нужно действовать.

Она написала ответ: «Хорошо. Я дома».

Сердце гулко билось о ребра, она вскочила со стула, схватила блокнот, горсть карандашей, телефон и огляделась по сторонам.

Россы владели огромным двухэтажным коттеджем площадью пять тысяч квадратных футов. Как и в большинстве флоридских домов, в нем не было подвала.

Дакота не сказала, сколько у нее времени. Иден лучше не медлить. В любом случае лучше перестраховаться, чем потом сожалеть; так всегда говорил Эзра.

Она закрыла глаза. «Думай. Думай! Где, по словам Эзры, самое безопасное место?»

Иден не могла спуститься в подвал. У нее не было времени на поиски какого-нибудь большого бетонного офиса или жилого дома. Никаких подземных бункеров, где можно было бы укрыться.

«Иди в центр. Центр здания всегда безопаснее, чем внешняя сторона».

В доме только одна комната не имела наружной стены или окна: гостевая ванная рядом с гостевой спальней на втором этаже.

Иден выбежала из кухни, миновала парадную гостиную, семейную комнату и просторный кабинет, где схватила подушку с белого кожаного дивана и побежала с ней по длинному коридору, увешанному семейными фотографиями — на многих из них была запечатлена она сама, — и заскочила в ванную.

Бросила подушку на ковер в ванной комнате цвета слоновой кости и на секунду обернулась лицом к коридору, положив ладонь на ручку двери из бронзы с масляным покрытием.

Это просто безумие.

Не пройдет и часа, как в дом вальсирующей походкой вплывет Габриэлла вместе со своей теплой, бурлящей энергией, и все снова станет нормальным и прекрасным.

Если она найдет Иден, скорчившуюся в ванне, ее приемная мама решит, что дочь и в самом деле сошла с ума.

Вдруг Габриэлла подумает, что с Иден что-то не так, что-то похуже, чем ее изуродованное горло.

И тогда Россы наверняка захотят отправить ее обратно в службу опеки.

О чем она думала? Рисковать тем хорошим, что у нее сейчас есть, Иден совершенно не хотела. Она только начала чувствовать себя здесь спокойно.

Как будто она принадлежит себе.

Как будто у нее снова появилась семья.

Дакота склонна к паранойе. Дакота всегда предполагала худшее.

Неправда. Дакота — ее сестра. Она очень умна и предусмотрительна. Она никогда бы не стала пугать Иден чем-то настолько серьезным, если бы это не было правдой.

Если только не…

Коридор озарился ярким белым светом.

Иден не видела окон, но в каждое из них словно бил гигантский прожектор.

Свет, отражаясь от стен коридора, все равно оставался достаточно ярким, чтобы перед глазами замелькали пятна.

Сердце бешено заколотилось в груди, Иден резко захлопнула дверь ванной комнаты и, крутанувшись на месте, бросилась в ванну, на ходу подхватив большую подушку.

Ванная комната не отличалась большими размерами. В два шага Иден оказалась в ванне, легла на спину, накрыв голову и туловище подушкой. В одной руке она сжимала телефон Дакоты, другой прижимала к груди блокнот.

К тому времени как Иден поняла, что забыла посчитать, оглушительный раскат грома обрушился на дом, сотрясая его своей первобытной яростью.

Глава 7

Мэддокс

До взрыва: 00 часов, 03 минуты…

— Я их нашел, — сообщил Мэддокс Кейдж в свой телефон.

— Обеих? — уточнил скрипучий голос в трубке.

— Практически. Где Иден, там и другая где-то поблизости. — Он не назвал ее имени. После того, что она сделала, мужчине на другом конце провода было ненавистно слышать ее имя.

— Ты уже видел Иден?

— Сегодня утром я был в ее летней школе и видел, как она заходит в здание вместе с приемной матерью.

— Немедленно сообщи мне, когда они будут у тебя, — голос собеседника стал жестким. — Обе.

— Я понимаю.

— И, Мэддокс, не медли. Забери их и сразу уезжай из города. Ты понял?

Странная дрожь пробежала по его спине.

— Да, сэр.

Мэддокс закончил разговор и откинулся на спинку заднего сиденья такси, глядя в окно. Движение машин остановилось на светофоре, и прямо перед ним стоял туристический автобус.

По обеим сторонам дороги возвышались большие многоэтажные здания из стекла и бетона. Широкую улицу окаймляли пышные пальмы. Слева от такси гигантские краны, словно механические пауки, цеплялись за полуразрушенный каркас высотного кондоминиума.

По тротуару то и дело сновали пешеходы, некоторые в деловых костюмах, многие в гавайских рубашках и шортах-бермудах, загорелые девушки в топиках и крошечных шортиках, призывно покачивали бедрами, и все они обливались потом от полуденной флоридской жары.

Мэддокс с отвращением отвел взгляд. Одна из многих причин, по которым он презирал города. Соблазны и вонь автомобильных выхлопов, постоянный шум гудков и рев моторов, хаотичные толпы, яркие огни и сталь повсюду, куда бы он ни посмотрел.

Он все же предпочитал покой природы.

Казалось, светофор на перекрестке горит вечно.

— Сколько еще? — спросил он, едва сдерживая волнение.

— Пять миль, — ответил таксист, гаитянин с густой щетинистой бородой, на смартфоне которого тихо играла мелодия конпа. — С учетом всей этой суеты дорога займет минут двадцать пять.

Мэддокс Кейдж подобрался достаточно близко, чтобы почувствовать запах победы. Она буквально бурлила под его кожей.

Они обе