быть, поэтому то чувство, что подступило сейчас, распознал не сразу.

Так вот что ты такое, ощущение праздника! Сказки. Рождественского чуда…

Мы все, даже Тварь, стояли на пороге гостиной и восхищенно смотрели на ёлку.

— Как же я вас всех люблю, — всхлипнула Маруся. И бросилась обниматься.

Тварь осторожно положила башку мне на плечо и нежно фыркнула.

— С Рождеством, родненькие, — вытирая слёзы, пробормотал Тихоныч. — С Рождеством!

Данила обнял Груню и тётку Наталью.

Последняя, налюбовавшись ёлкой, вдруг чутко повела носом и всплеснула руками.

— Пирог-то, батюшки! Что же это я! — и побежала в кухню.

— Подарки-то глядеть будем? — улыбнулся Тихоныч. — Маруська, чего стоишь? Больше всех Рождества ждала, каждый день спрашивала, когда да когда! А сама застыла, будто заколдованная.

Я легонько подтолкнул Марусю.

— Иди скорее!

Она вбежала в гостиную первой, мы — следом. Читать Маруся не умела, надписи на свёртках, которые доставала из-под ёлки, озвучивал я.

— Даниле!.. Груне!.. Тихонычу!.. Тётке Наталье!..

— А мне? — влезла Тварь. Её башка торчала из дверей.

— Вот, этот наверняка тебе! — Маруся протянула мне свёрток.

— «Марусе», — прочитал я.

Маруся взвизгнула и принялась срывать бумагу.

— А я?

Тварь в дверях захлопала глазами. Опустила башку ниже, пригляделась. Из глаз вдруг хлынули слёзы.

— А мне не-ету пода-арка!

— Лошадушка, не плачь! — Маруся кинулась к ней. — Как это — нету? Сейчас получше поищем!

— Да где же искать, когда там и подарков уже не оста-алось!

Расстроенная Тварь распласталась на полу. Охваченная тоской, не сразу заметила, как я поставил перед ней здоровенный, в полметра высотой, свёрток. Увидев, с подозрением спросила:

— Это ещё чего?

— Разверни — узнаешь.

Я наклонился и сорвал обёрточную бумагу. Домашние ахнули. А Тварь заржала так, что не удивлюсь, если услышал Захар в Поречье.

— Яичко!!!

Огромное, в полметра высотой, пряничное яйцо тётка Наталья затейливо расписала глазурью и украсила засахаренными фруктами. Под ёлку гигантское яйцо не поместилось, стояло позади неё.

Тварь от восторга забила копытами по полу. Брызнули выбитые паркетины.

— Давай только без разрушений, — попросил я.

Тварь не то всхлипнула, не то шмыгнула носом.

— Хозяин! Это мой самый любимый подарок! — одним махом откусила половину яйца. Зажмурилась от удовольствия. — А ты — мой самый любимый хозяин!

* * *

Вторую половину пряничного яйца Данила отнёс в конюшню. Тварь, получив подарок, утопала хвастаться. Мы ещё посидели за столом. Отдали должное пирогу с мороженым внутри и разошлись.

У себя в башне я вышел на балкон. Стоял с кубком в руках, смотрел на двор. На укрытые снегом деревню и лес. Подняв глаза, увидел блуждающую звезду. Она сместилась ещё больше, завтра, наверное, вообще пропадёт.

— Это — моё, — обводя рукой двор, деревню и лес, сказал я. — Ясно тебе? Это мой мир! Люди, которые мне доверяют. Я понятия не имею, для чего здесь оказался ты, и мне, если честно, плевать. Важно то, что я вижу — этому миру ты мешаешь. И я не успокоюсь до тех пор, пока тебя не раскатаю! Жаль, что ты не слышишь.

И тут блуждающая звезда мигнула.

Глава 4

Ясным рождественским утром я вышел во двор. Призвал Путеводное Яблочко и попросил:

— Отведи меня к Лесовичке.

Яблочко ярко вспыхнуло, завертелось на месте и исчезло. Выглядело при этом возмущенным донельзя. Как будто я не отвести к его же хозяйке попросил, а показать её фотки ню — из тех времён, когда женихалась с Кощеем. Ну или что там у них были за отношения.

— Вот так вот, да, — пробормотал я. — Этот функционал, получается, не доступен… Ладно, хрен с тобой. В этом мире, слава богу, не единственный навигатор… Бро! Ты мне очень нужен.

Я отчего-то не сомневался, что кот сумеет отвести меня к Лесовичке. К Бабе Яге отвёл же. Да и вообще всю дорогу выручал, каждый раз, когда нужна была помощь, оказывался рядом. Но сейчас почему-то не появился.

Я подождал. Нету. Перенёсся на опушку леса, снова позвал:

— Бро! Ну я понимаю, что Рождество и всё такое. Но ведь не похмелье же у тебя? Коты же не бухают?

Кот не появлялся.

Так-то, конечно, чёрт его знает — может, и бухают. После распевающей частушки пьяной кобылы я уже, в общем-то, ничему не удивлюсь. А может, пушистый бро просто занят. Или же повод слишком незначительный, эту задачку я могу решить и сам, без его помощи…

Я призывал спасительные мысли, но на душе заскребли кошки. Не нравилось мне, что бро не появляется.

Ладно. Яблочко не работает, кота нет. Спрашивается, что делать в этом случае? Идти домой и дальше спать? Звучит заманчиво, конечно, но знаю, что не усну. Беспокойство за бро не даст. Ну и последний шанс испробовать тоже надо.

Я перенесся к избушке Бабы Яги. Велико было искушение ещё раз попросить, чтобы повернулась к лесу задом ко мне передом — очень уж прикольно избушка поджимала куриные ноги. Но Карелия Георгиевна за такие приколы вклеит — мало не покажется. А я всё-таки о помощи просить пришёл.

Не успел подняться на крыльцо, как дверь распахнулась.

— С Рождеством, Карелия Георгиевна! — поклонился я.

Карелия Георгиевна покачала головой.

— Ты сколько выпил-то вчера, болезный? Бабу Ягу — с Рождеством поздравлять!

— Пф. Подумаешь. Кобыле своей я ещё и подарок подарил. Ей, между прочим, очень понравилось… Вы сейчас не заняты?

— Да говори уже. Знаю я тебя, не отцепишься. Зачем явился?

— Вы знаете, кто такая Лесовичка?

Карелия Георгиевна прищурилась.

— Никак и ты её знаешь?

— Я не виноват, так получилось.

— Ну да. Чтоб у тебя, да по-другому получилось… И чего тебе от Леськи надобно?

— Мне — ничего. Я посредником выступаю.

Карелия Георгиевна покачала головой.

— По каким средам? Понедельник нынче! Бросал бы ты пить, милок.

— Бросил! Уже часов десять не пью… Так как мне Лесовичку найти? Я ведь правильно понимаю, что сам к её избушке не выйду? И не факт даже, что избушка сейчас там, где я её в последний раз видел?

— Правильно понимаешь. Леськино волшебство — такое же древнее, как моё. Мы с ней — не то, что эти…

— … понаехавшие, — подсказал я.

— Верно. Тьфу на них! А ты, что же — у Леськи в избушке бывал?

— А что вы на меня так смотрите? Вот уж в чём я абсолютно уверен, так это в том, что ваша Леська — совершеннолетняя. Как вариант, совершеннолетие отмечала раз триста… Бывал в избушке, да.

— И что у неё там?

— А, вот вы о чём. На вшивость проверяете… Ну, там у