мужчину и не представляла себе четко, как личность с лицом и чертами характера, поступками, только как некий абстрактный инструмент для уязвления бывшего. А значит, все для меня по-прежнему продолжало вокруг сволочи Павла и вращаться.

Со временем, конечно, в ум пришла. Слезы кончились, как и фантазии о глупой показушной мести. Наступило исцеляющее безразличие, когда одиночество – это покой и отсутствие душевной боли. И вот Павел явился опять и принялся запросто ломать этот мой хрупкий, не крепче тонкой корочки льда на воде в первый заморозок, как оказалось, покой.

– Ты совершенно не умеешь мне лгать, Софи… я, – покачал головой Павел, раскусив меня запросто. – Так к чему усилия сделать это вообще? Девочка моя, мне без тебя плохо, я тосковал все это время. Тебе без меня тоже тяжко, я же это сердцем чувствую. Зачем тогда нам и дальше быть врозь, тем более теперь все так поменялось и препят…

– Слышь, дядя с веником, у тебя чё, русский не родной? – раздался из сумрака прихожей ещё один мужской голос, от которого я невольно вздрогнула. – Тебе же девушка прямым текстом говорит: вали отсюда, покуда ветер без камней.

В сумраке что-то звякнуло, и в приемную вошёл вчерашний психованный дылда-похититель с каким-то пластиковым объемным кейсом в руке.

– Чё у тебя тут за интимный полумрак, а? – хозяйским тоном поинтересовался новый визитер, хлопнул по выключателю, ослепив меня ярким светом, и пока щурилась, привыкая, подошёл, грюкнул ношей о тумбу, поставив и тут же беспардонно ляпнул свою тяжелую длинную конечность на плечи, нахально приобняв. Я от неожиданности и наглости дара речи лишилась, только вытаращилась на него, ожидая чего угодно. А дылда подмигнул мне, улыбнулся жутковато-приветливо, сверкнув полным набором идеально-белых зубов и вдруг чмокнул в лоб.

– Привет, малыш! Заждалась?

Тут я поняла, каково это стать участницей той самой пресловутой немой сцены. Что сказать или сделать – понятия не имею, только и остаётся стоять столбом и ожидать развития событий. Недолго.

– Слышь, чудило, третий лишний, не в курсах ты что ли? – мгновенно перестав имитировать радость нашей встречи, киднеппер вернул внимание к Паше, и сразу же проступил облик того вчерашнего жестокого психа.

К чести Павла надо заметить, что он почти моментально вернул себе самообладание, по лицу только краткая нечитаемая гримаса скользнула, оставив после себя отпечаток презрения в изгибе губ и взгляде.

– Это и есть твой новый мужчина без моих недостатков, Софи? – спросил он. – Серьезно? Хотя нет, не мужчина. Мужик, верно?

– А у тебя возражения имеются? – фыркнул дылда, приобняв меня покрепче, хоть я и упёрлась незаметно локтем ему в бок. – Так ты забирай их с собой и имейтесь сколько влезет в другом месте.

– Девочка моя, неужто все так плохо, чтобы… вот с этим? – Павел явно целенаправленно исключал моего названного гостя из беседы, глядя только мне в глаза. – Или это уже нечто возрастное, с молодым покувыркаться из любопытства захотелось?

Ах ты, мерзавец!

– Да хоть бы и так, – процедила я, все же вывернувшись из-под лапы дылды. – Ничего из этого тебя больше не касается. Уходи, Паш.

– Оно того стоит, Софи? – наконец самообладание бывшего дало трещину, он повысил голос, швырнул букет на пол и ткнул пальцем, указав мне в лицо. – Так хорош, что даже такое терпеть готова, да? От него. Может, ты его ещё и содержишь, а, Софи? Приплачиваешь, чтобы это молодое мясо в постели потом отрабатывало хорошенько!

– Слышь ты, черт верёвочный, это только таким, как ты, надо мокрощелкам щедро башлять, чтобы ноги раздвигали. По-другому-то на такое вторсырьё не поведутся ни в жизнь. А моей девушке хватит и глянуть на мужика разок, чтобы у него кукуху сорвало. За таких, как она, глотки соперникам рвут зубами и ноги всю жизнь целуют, чтобы не прогнала и на других не смотрела, понял? – я даже слегка опешила и бросила на дылду краткий взгляд. Надо же, актер он ничего так, смотришь и веришь почти в то, что несёт. – Так что, давай, кончай тут клянчить и вали отсюда, пока вперёд ногами не вынесли. Мотани на трассу, там плечевые дадут поюзанный вареник тебе нюхнуть, за бабки, само собой.

– И кто же это меня выносить будет? – напрягся, набычиваясь Павел. – Не ты ли, щенок?

Дылда развел руками, будто говоря «а ты тут ещё кого-то видишь» и шагнул навстречу к Павлу. А я внезапно полностью опомнилась и решительно рванула вперёд, становясь между ними.

– А ну прекратить! – рявкнула так, что в горле запершило. – Павел, уходи!

– Это твоя ошибка, Софи, – произнес бывший, покачав сокрушенно головой и взяв себя в руки почти мгновенно. – Ты не осознаешь этого пока, к сожалению. Что же, с днём рождения тебя, девочка моя, и всего самого наилучшего.

Развернувшись, он исчез в сумраке коридора, а через пару секунд скрипнула входная дверь. И вот тогда до меня дошло, что я выгнала хоть и жутко бесячего, но безопасного относительно бывшего, оставшись наедине с психом, который угрожал мне убийством и похитил буквально прошлой ночью.

– Какого черта тебе тут нужно? – потребовала я у дылды ответа, на всякий случай начав тоже пятиться к входной двери.

– Косяк вчерашний исправлять пришел, – непонятно ответил он, прихватил свой кейс и стал надвигаться на меня.

Я продолжала пятиться, судорожно соображая, что он имеет в виду. Косяк – это то, что он не пристрелил меня, оставив свидетеля? Но чего я свидетель-то? Я же понятия не имею, куда возили. А может это потому, что слышала его… как это… кличку… псевдоним… погоняло? Лихо. Но теперь же его и Пашка видел, а значит он тоже…

Размышления пронеслись в моем разуме с бешеной скоростью, потому что длины коридора всего-то ничего, и лопатками я упёрлась в дверь за спиной. И так отбитые места отозвались вспышкой боли, следом плеснула паника, и я с визгом буквально вывалилась наружу вперёд спиной, и, сто процентов, пересчитала головой ступеньки, если бы псих молниеносно не подался вперёд, выкинув длинную ручищу и не сгреб меня за халат на груди, предотвращая падение.

Но вместо благодарности, только обретя шаткое равновесие, я его треснула по кисти, отбивая свою собственную и вырвалась, отскочив к перилам крыльца подальше.

– Ты с головой не дружишь что ли? – спросил недавний похититель, мрачно сверкнув глазами из-под свисающих на его скуластую физиономию темных прядей. – Повезло же мне.

И тут же отвернулся обратно к двери. Поставил на плитку крыльца свой чемоданчик, щёлкнул застёжками, распахнул, и я увидела его содержимое. Всяко-разные инструменты, а не пистолет с глушителем, что я себе успела уже