и не нашел, к чему зацепиться. Со стороны все выглядело благостно.

Он не просто пузатая рыба, подумала вдруг я. Он чертова акула, которая собирается нас сожрать.

* * *

— Я так рада, что детки теперь в ваших надежных руках, сэр Джон!

Хорошо, что я успела проглотить кусок рыбы, иначе непременно подавилась бы, услышав оживленное щебетание Элоизы.

Зато толстяк-опекун расплылся в довольной улыбке, и я почувствовала, как горячая волна отвращения, поднявшаяся изнутри, перехватила горло, мешая дышать. С особенным усердием я опустила нож на ни в чем не повинную рыбу, и с отвратительным скрежетом он чиркнул по тарелке.

Воцарились тишина. Сэр Джон и Элоиза обернулись ко мне, последняя недовольно поджала губы. Кажется, я нечаянно отвлекла толстяка от ее топорного, очевидного флирта.

Пришлось невинно улыбнуться и пожать плечами.

— Миледи, я намерен как можно скорее перенять дела покойного сэра Найджела, — промокнув тканевой салфеткой жирные губы, важно оповестил меня сэр Джон. — И потому после ужина хочу заглянуть в сейф вашего отца.

— К чему же такая спешка? — я подняла на него взгляд.

Он крякнул.

— Потому что ваш предыдущий опекун уже упустил множество выгодных предложений, которые преумножили бы капитал семьи. Я его ошибки повторять не собираюсь.

Интересно.

Интересно, чего конкретно касались те якобы выгодные предложения?

И капитал какой семьи они преумножили бы? Нашей? Или той, в которой состоит сэр Джон?..

— В сейфе отца хранятся лишь его старые, неудачные разработки, — ровным голосом сказала я, сфокусировав взгляд на переносице толстяка. Смотреть ему в глаза было выше моих сил. — Мы его не открывали со дня оглашения завещания.

Элоиза громко, возмущенно фыркнула, но опекун не повел и бровью.

Вместо этого он окинул меня тщеславным, покровительственным взглядом.

— Откуда бы вам знать, миледи, какие разработки являются неудачными, а какие нет? Тут нужно образование, знания, опыт! — сэр Джон хохотнул так мерзко, что мне захотелось схватить вилку и пригвоздить его толстую ладонь к столу.

Пришлось мысленно досчитать до десяти.

— Но, моя дорогая, не тревожьтесь. Вы теперь в надежных руках, я всё возьму на себя, всё решу, всё устрою.

Мне кажется, если бы толстяк мог, то склонился через стол и потрепал бы меня по макушке как собаку.

Горло вновь захлестнула тошнота, на кончике языка защипала горечь. Боковым зрением я уловила взгляд Уильяма: каким-то чудом за весь ужин он не сказал ни единого слова.

— Тессочке бы мужа хорошего подыскать, сэр Джон. Уже возраст подходит, двадцать лет исполнится — и все, рубеж.

Я сперва даже не поняла, что Элоиза заговорила обо мне.

Тессочке⁈

Но возмутиться я не успела, потому что опекун согласно закивал.

— Это первостепенная моя задача, — и он причмокнул толстыми губами.

Пришлось поднести салфетку ко рту, чтобы переждать приступ тошноты.

— Я не тороплюсь замуж. Я должна позаботиться об Уильяме.

— Уж будьте покойны, миледи, о молодом графе Толботе позабочусь я, — сэр Джон сально улыбнулся.

Было ощущение, словно на этом ужине мне накинули на шею удавку и медленно, медленно принялись ее затягивать.

Когда пытка трапезой, наконец, закончилась, опекун, как и намеревался, поднялся в кабинете покойного графа Толбота и разом выгреб из сейфа все документы, спрятав их в кожаный портфель. При нас не стал их просматривать и даже позаботился, чтобы любопытная Элоиза, которая всюду совала свой нос, ничего не увидела.

Потом толстяк уехал, и я выпроводила мачеху, которая и не пыталась остаться в особняке. Напротив, заспешила следом за толстяком, и я видела, как они вдвоем сели в один паровой автомобиль.

Уже ночью, когда я битый час лежала в постели и разглядывала потолок, в дверь тихо поскреблись. Уильям стоял у порога спальни в длинной ночной рубашке до самых пят.

— Тесс, — жалобно позвал он. — Я не могу уснуть. Можно я с тобой посплю?

Я уже обещала себе, что перестану ему это разрешать. Но последние дни выдались отвратительными даже по меркам взрослого человека, что говорить о мальчишке. Я вздохнула и откинула край одеяла.

— Залезай.

Кровать была огромной, при желании на ней могла бы уместиться многодетная семья.

Уильям радостно вспыхнул и прошлепал босыми ногами по холодному полу. Он запрыгнул под одеяло, лег на бок, положив под щеку сложенные ладони, и пристально на меня посмотрел.

— Сэр Джон хочет выдать тебя замуж, — прошептал он.

Я перевела взгляд с потолка на брата и прикрыла глаза.

— Ты знаешь, почему твой отец добавил его в список опекунов? Он ведь не был глупцом, не мог не видеть его натуру…

Уильям расстроенно пожал плечами.

— Батюшка со мной о таком не говорил… — извиняющимся тоном пробормотал он.

Это был вполне ожидаемый ответ.

— Мой потенциальный муж получит опеку и над тобой, верно?

Мальчишка нахмурился и загрустил еще сильнее.

— Ладно, — я взмахнула рукой, устыдившись.

Пытаю десятилетнего ребенка вопросами, на которые ему очень рано знать ответы.

— Завтра я хочу съездить в квартал законников. И еще к городскому архивариусу, если успею.

— Зачем?

— Чтобы задать все вопросы, которыми мучаю тебя, — я улыбнулась и смахнула с его лба отросшую челку. Он подался вперед и потерся о мою ладонь. — Мне нужно понимать, чего ждать от сэра Джона. Что он может сделать, а что нет.

— А зачем? — Уильям пытливо, с надеждой посмотрел на меня, и сердце защемило от жалости и нежности к мальчишке.

— Чтобы его победить.

— Можно я с тобой? — его глаза загорелись в предвкушении очередного приключения, но я строго покачала головой.

— Нет, Уильям, завтра начинается новая неделя, ты вернешься к прежнему расписанию и своим занятиями с наставниками.

— Но, Тесс… — он надулся и выпятил нижнюю губу.

Я закусила изнутри щеки, подавив улыбку. Этот прием проходил со мной только в самые первые недели нашего знакомства. Сейчас я приобрела иммунитет к умилительному лицу мальчишки.

Так что я осталась непреклонной, и утром Уильям, все еще надутый и сердитый, побрел в классную комнату, как на казнь. А я же отправилась в город, чтобы поговорить с законником — так здесь называли юристов. Они изучали местные законы и могли давать частные консультации. Поверенный семьи был определенно на стороне сэра Джона, и мне нужно было получить независимое, объективное мнение.

Услышанное принесло немало сюрпризов.

* * *

— Поздновато вы спохватились, миледи. Надо было вам