Переходящее в бешенство.

Схватив злосчастную пудреницу,

Она с силой бросила ее об пол, прямо перед гостями.

Воцарилась мертвая тишина.

Альберт взглянул на Паулу, ожидая ее реакции.

В глазах певицы сквозил холодный гнев.

Она увела Шарлотту к ней в комнату со словами:

Мы объяснимся завтра.

Я все испортила! – думала девочка.

Они встретились утром на кухне.

Шарлотта пролепетала невнятные извинения,

Пытаясь объяснить свои чувства.

Паула ее утешила, потрепав по щеке,

Довольная тем, что девочка облекла свой проступок в слова.

Паула помнила, какой веселой прежде была Шарлотта,

И не могла понять, что мучит ее теперь.

Альберт объяснил реакцию дочери только банальной ревностью,

Ревностью – и больше ничем.

Ему непонятна вся глубина ее душевных терзаний.

Этот великий врач, увлеченный своей грандиозной миссией,

Сделал много важнейших открытий в области исцеления ран,

И приступы ярости дочери не слишком его занимали.

А Паулу это обеспокоило.

Она сочла, что нужно все рассказать Шарлотте,

Рассказать всю правду.

Какую правду? – не понял Альберт.

Всю правду… о ее матери.

Нельзя строить жизнь на таком обмане.

Если она узнает, что все ей лгали, это будет ужасно.

Нет, мы должны молчать, возразил ей Альберт.

И добавил: ее дед и бабушка твердо это решили.

Они не хотят, чтоб она знала правду.

И внезапно Пауле все стало ясно:

Шарлотта довольно часто ночевала у стариков

И они непрестанно ее угнетали,

Упорно напоминая внучке, что лишились своих дочерей.

Теперь у них есть только Лотхен, стенали они.

Оттуда Шарлотта всегда возвращалась мрачной.

Бабушка, разумеется, любила ее безгранично,

Но в этой любви таилась зловещая черная сила.

Разве такая женщина может воспитывать внучку,

Когда ее дочери – обе! – решились на самоубийство?!

Итак, Пауле пришлось скрывать от Шарлотты правду,

Раз уж так пожелали ее родные.

Но все же она послала бабушке безжалостное письмо:

Вы убийца своих дочерей.

Но Шарлотту я вам не отдам.

Я ее уберегу…

Сраженная наповал, старуха замкнулась в себе.

Прошлое, как она ни старалась забыть, вновь нахлынуло на нее,

И она с головой ушла в пучину семейных трагедий.

Во-первых, это, конечно, смерть дочерей,

Но их гибель была лишь финалом череды самоубийств.

Ее брат тоже бросился в воду, из-за неудачного брака.

Кандидат наук. Ему было всего двадцать восемь.

Гроб с покойником выставили в гостиной,

И долгие дни семья спала в одном доме с трупом.

Родные никак не хотели с ним расставаться, —

Квартира должна была стать для него могилой.

Лишь смрад разложения положил конец этой «выставке».

Мать упорно не позволяла вынести сына из дому.

Она соглашалась принять его смерть, но не отсутствие —

Отсутствие тела —

И впала в безумие.

Пришлось нанимать к ней сиделок, дневных и ночных,

Чтоб уберечь несчастную от нее же самой —

Как позже случилось с Франциской

Сразу после первой попытки самоубийства.

История повторялась,

Вновь и вновь повторялась в роковом хороводе смертей.

Бабушка вспоминала те скорбные годы,

Когда приходилось днем и ночью неусыпно следить за матерью.

Иногда она с ней беседовала, стараясь ее утешить,

И это как будто смягчало страдания бедной женщины,

Но безумица вновь и вновь заводила речи о сыне,

Утверждала, что он моряк

И поэтому дома бывает нечасто.

А потом, неожиданно, осознавала действительность,

Жестокую, мучительную, словно ожог,

И тогда кричала, кричала часами.

Восемь лет этой пытки безумием наконец привели ее к смерти,

И родные сочли, что могут спокойно вздохнуть.

Но для бабки Шарлотты на этом несчастья не кончились:

Едва схоронили мать, как убила себя сестра

По неизвестной, необъяснимой причине.

В восемнадцать лет она среди ночи вышла из дому

И бросилась в ледяную реку —

Точь в точь как годы спустя случилось с первой Шарлоттой.

То есть в этой семье история шла по кругу,

Повторяясь снова и снова, в роковом хороводе смертей.

Бабушку потрясла ужасная смерть сестры.

Такого она не предвидела, да и никто не предвидел.

Она начала искать спасительное решение,

И наилучшим выходом стал для нее брак.

Она вышла замуж, стала членом семейства Грюнвальд

И родила, одну за другой, двух дочерей.

Пролетело несколько лет – как ни странно, счастливых.

Но зловещая черная сила внезапно проснулась опять:

Покончила с собой единственная дочь ее брата,

Затем и ее отец, а следом – его сестра.

Значит, спасения нет; значит, все безнадежно.

Гибельная наследственность оказалась всесильной.

Корни семейного древа изначально подточены злом.

И все же она не считала своих дочерей обреченными.

Ничто не сулило беды во времена их веселого детства.

Они бегали и резвились,

Прыгали, танцевали, смеялись.

Можно ли было подумать…

Шарлотта, за ней Франциска.

Запершись в своей спальне, бабушка продолжала оплакивать мертвых,

Держа на коленях письмо от Паулы.

Залитые слезами буквы темнели, потом расплывались.