Шатер представлял собой жалкое зрелище и был совершенно не способен защитить меня ни от хищников, ни от холода.

Палки, натянутая на них ткань, тюфяк из соломы и накинутая на него тряпка.

Снаружи доносились голоса, а в просвете входа мелькали силуэты. Это до дрожи пугало меня. Я стояла с кинжалом посередине шатра, готовая отбиваться до последнего.

Мое тело ужасно устало, хотелось упасть на тюфяк, накрытый какой-то тряпкой, но страх не давал мне это сделать.

Из-за страха я стояла с кинжалом, не двигаясь и прислушиваясь к каждому шороху.

Спустя некоторое время полог шатра открылся. Я вздрогнула, надеялась, что это брюнет, но моему взору предстал не брюнет, а блондин, который сюда меня и привел.

— Какая жалка зубочистка, — усмехнулся он, бросив взгляд на кинжал.

— Она не будет такой жалкой, если воткнуть ее в тебя.

Блондин мне не симпатизировал, его отношение с самых первых минут знакомства было понятно. Он относился ко мне так, словно я вещь и даже не ценная, а самая что ни на есть ненужная.

Чего стоит только то, как он меня сюда закинул. Но я не позволю обращаться со мной как с никчемной игрушкой. Я росла среди малолетней шпаны, отбросов общества и преступников и прекрасно знала — чтобы выжить, нужно быть сильной.

Силу уважают в любом мире.

— Занятно, — усмехнулся он, усаживаясь на тюфяк.

Его компания пугала меня до дрожи в коленках, лучше бы здесь был брюнет. Тот тоже пугал меня, но было в нем что-то успокаивающее. Возможно, то, что он не кидал меня, не делал больно и отдал нож.

Последнее не сделало его моим другом, но показало, что он не хочет причинять мне вред.

— Главный приказал за мной следить? — спросила я.

— Главный? — удивился мужчина.

— Брюнет, он твой лорд, герцог, господин…

— Он мой альфа, человеческая самка. Мой лорд, герцог и господин в одном лице. Какое тебе дело? Какая разница, кто твой хозяин?

«Хозяин», — мерзко отдалось в ушах. У меня уже был хозяин очень давно, и я надеялась больше не услышать этого слова.

— Не поверишь, но разница есть.

Блондин продолжал молчать. Он откинулся на тюфяке, словно господин этого шатра. А я продолжала стоять с замерзающими от холодной земли ногами и молчать. Молчание было лучшим, что я могла сделать для себя, но на языке вертелся вопрос, который терзал мою душу.

— Где медведь? — спросила я.

— Ты беспокоишься за него? — удивленно спросил он.

Я молчала, он был явно не из того типа, которому бы я поведала о своих слабостях и волнениях.

— Не волнуйся, он в порядке. — Я выдохнула, но напрасно, блондин словно ждал, пока я успокоюсь, чтобы договорить — Твоя и его кровь окрасят наш алтарь, пока вы будете живыми.

Я застыла.

— Меня убьют? — прозвучало жалко, голос дрогнул от страха.

— А ты думала, Рагнар тебя выиграл, чтобы в игрушки играть?

Конечно, нет. Я не знала, что делают с трофеем после охоты…

— Значит, меня принесут в жертву?

Уже во второй раз.

— Да, судьба твоя решена.

— И я ничего не могу сделать?

Руки дрожали, сердце бешено билось. Я словно пыталась заключить сделку с демоном, но зря. Этому демону была нужна лишь моя смерть.

— Если ты рассчитываешь покрутить своей попкой перед Рагнаром, то это не сработает. Наш Альфа молод, горяч, но умен. Максимум попользует тебя пару раз.

Я все еще стояла. От слов белобрысого тошнило.

— Я и не думала крутить перед кем-то…

— Лгунья! — взревел он, вскочив с тюфяка. Такая перемена настроения была поразительной.

Я испугалась, и стоило ему попытаться приблизиться, отступила назад, вытягивая перед собой кинжал.

— Все чувствуют твою грязную человеческую сущность.

Я молчала и пятилась, жалея, что завела этот разговор. Внутри меня кипела злость и страх. Будь мы на равных, еще посмотрели бы, кто здесь грязная шавка.

— Если ты думаешь, что это тебя спасет, то очень сильно ошибаешься, человеческая самка.

— Меня зовут Айрин, — твердо вставила я.

— Мне плевать на твое имя, человеческая сука. Ты трофей, такой же, как и все предыдущие. Луна признала тебя трофеем, отправила сюда, как дичь, а значит, и отношения ты достойна такого же, как грязная дичь.

Он выплюнул эти слова мне в лицо. В его жёлтых глазах была злость, а потом они резко потемнели, зрачки расширились, и он отступил назад.

— Я задыхаюсь от твоего смрада, самка. Лучше буду стоять на улице, чтобы не видеть и не чувствовать тебя.

Он говорит это странным хриплым голос, после чего, наконец, выходит из шатра.

А я пытаюсь сдержать слезы от ужасной участи, на которую обрекла меня Богиня.

Глава 9

От нее пахло цветами… А на вкус она была словно самый сладкий фрукт. Разве можно убить то, что пахнет самой жизнью?

Я умел ценить эту самую жизнь. Когда живешь среди всего мертвого, учишься ценить все живое.

Пение птиц, солнце и запах цветов…

Сколько можно резать трофеи на алтаре, если это бессмысленно?! Неужели Луна, и правда, насмехается над нами, присылая добычу раз в десять лет, а остальное время оставляя нас жить на рыбе и траве, которая чудом переживает холод.

Неужели она, и правда, так жестока, выбирая сильнейших, чьи земли, окропленные кровью, продолжают плодить. А мы — низшие, слабые, чья участь — медленно вымирать?

Я это никак не мог принять. Слабый? Кто решил это за нас? Этот раз не будет таким, как прошлые. Я не стану резать трофеи, соберу Совет, и пусть он решает дальнейшую судьбу добычи.

Многовековые традиции, решившие за нас наши судьбы, нужно было менять. Устои не приносили нам больше ничего хорошего, лишь последнее место в охоте и пир раз в десять лет