– Правда? В первый раз слышу.

– Я приехал сюда на досудебное совещание и решил, что вполне могу сообщить тебе эту новость. Профессиональная вежливость.

– Конечно, – сухо сказал Фиске. – Но, если это так, почему ты позволил Поли пойти в суд? – Когда Грэм промолчал, он сам ответил на свой вопрос: – Хотел посмотреть, как я буду выписывать в зале суда кренделя?

– Ну, должен же человек получать удовольствие от работы.

Фиске сжал руку в кулак, но уже в следующее мгновение опустил ее. Грэм того не стоил.

– Скажи-ка мне в качестве профессиональной вежливости, были ли там свидетели?

– Ага, около полудюжины; орудие убийства обнаружили в машине Джерома, как и его самого. Он чуть не прикончил двух полицейских, когда попытался сбежать. У нас есть кровь и наркотики, которых хватит на целый магазин. В любом случае, я подумываю бросить дело о распространении, по которому ты его защищаешь, и сосредоточиться на новом повороте событий. Мне приходится максимизировать свои скудные ресурсы. Хикс – плохой парень, Джон. Думаю, мы будем выступать за то, чтобы классифицировать его преступление как тяжкое.

– Тяжкое преступление? Да ладно тебе, Бобби.

– Преднамеренное и заранее обдуманное убийство любого человека во время совершения ограбления является тяжким преступлением и карается смертной казнью. По крайней мере, так говорится в действующем законодательстве штата Вирджиния.

– Мне плевать, что говорит закон; ему всего восемнадцать.

Лицо Грэма напряглось.

– Странно слышать такое от юриста и представителя судебной власти.

– Закон – это сито, через которое мне приходится просеивать факты, потому что они всегда воняют.

– Они – отбросы и с самого рождения думают только о том, чтобы причинять другим людям вред. Нам следует начать строить тюрьмы для новорожденных до того, как кто-нибудь серьезно пострадает от этих сучьих детей.

– Всю жизнь Джерома Хикса можно…

– Давай, вини во всем его ужасное детство, – перебил его Грэм. – Старая история, которая повторяется снова и снова.

– Вот именно, повторяется.

Грэм улыбнулся и покачал головой.

– Послушай, я не могу сказать, что у меня было такое уж счастливое детство. Хочешь узнать мой секрет? Я работал, как проклятый. И если я сумел добиться успеха, значит, и они могут. Дело закрыто.

Фиске повернулся, собираясь уйти, но в последний момент обернулся.

– Я взгляну на отчет об аресте, а потом позвоню тебе.

– Нам не о чем говорить.

– Ты же ведь знаешь, Бобби, что его убийство не сделает тебя генеральным прокурором. Тебе следует выбирать дела посерьезнее.

Фиске развернулся и зашагал прочь.

Грэм сломал сигарету между пальцами и проворчал:

– Попробуй найти настоящую работу, Фиске.

* * *

Спустя полчаса Фиске встречался с одним из своих клиентов в загородной тюрьме штата. По работе ему часто приходилось бывать в пригородах Ричмонда, в округах Энрико, Честерфилд, Хановер и даже в Гучленде. Постоянно расширяющееся поле деятельности не слишком его радовало, но это было вроде встающего солнца. Так будет продолжаться до того самого дня, пока оно не остановится навсегда.

– Мне нужно поговорить с тобой о заявлении, Дерек.

Дерек Браун – или ДБ1, как звали его на улице – был светлокожим афроамериканцем, с татуировками, исполненными ненависти, непристойностями и поэзии, которые украшали его руки от самых плеч. Он провел достаточно времени в тюрьме, чтобы накачать мышцы, и его бицепсы впечатляли. Фиске один раз видел, как он играл в баскетбол в тюремном дворе. Обнаженный торс, великолепное, мускулистое тело, татуировки на спине и плечах. Издалека они выглядели как музыкальная партитура. Дерек взлетал в воздух, точно реактивный самолет, и парил, словно его удерживала невидимая рука. А охранники и другие заключенные с восхищением смотрели, как он забрасывал мяч в корзину и победоносно махал зрителям рукой. Впрочем, он был не настолько хорош, чтобы играть в команде колледжа и уж, конечно, не в НБА. Поэтому сейчас Дерек и Фиске смотрели друг на друга в окружной тюрьме.

– Помощник прокурора предложил умышленное причинение вреда здоровью, преступление третьего класса.

– А почему не шестого?

Фиске удивленно на него посмотрел. Эти парни так часто имели дело с уголовной системой, что нередко знали кодекс лучше большинства адвокатов.

– Класс шесть сейчас хит сезона. Твой имел место на следующий день.

– У него был пистолет. Я не собираюсь связываться с Пэком, когда он вооружен, а я – нет. Ты что, совсем ничего не соображаешь?

Фиске отчаянно хотелось протянуть руку и стереть высокомерие с его лица.

– Извини, но обвинение не откажется от третьего класса.

– Сколько? – с каменным лицом спросил Дерек, у которого, по подсчету Фиске, уши были проколоты двенадцать раз.

– Пять, с тем, что ты уже отсидел.

– Вот дерьмо! Пять лет за то, что я порезал ублюдка вонючим перочинным ножичком?

– Кинжалом с лезвием шесть дюймов. И ты ударил его десять раз. На глазах у свидетелей.

– Проклятье, он щупал мою девку! Разве это нельзя засчитать как защиту?

– Радуйся, что тебе не инкриминируют убийство первой степени, Дерек. Врачи сказали, ему повезло, что он не истек кровью прямо на улице. И если б Пэк не был таким опасным куском дерьма, то, что ты сделал, не назвали бы злоумышленным причинением ран. Тебя обвинили бы в злоумышленном причинении ран при отягчающих обстоятельствах. И тебе прекрасно известно, что это уже от двадцати до пожизненного.

– Он лез к моей девке. – Дерек наклонился вперед и выставил перед собой костлявые костяшки пальцев, чтобы подчеркнуть абсолютную логику своей моральной и правовой позиции.

Фиске знал, что у Дерека хорошо оплачиваемая работа, хотя и совершенно противозаконная. Он являлся первым лейтенантом номера два в сети распространения наркотиков в Ричмонде, отсюда и его кличка ДБ1. Боссом являлся Турбо, двадцати четырех лет от роду. В его империю, известную своей великолепной организацией и жесткой дисциплиной, входили несколько легальных заведений: химчистки, кафе, ломбард; на них работали бухгалтеры и адвокаты, которые занимались деньгами от продажи наркотиков после того, как их отмывали. Турбо был очень умным молодым человеком, а также обладал талантом к математике и деловой хваткой. Фиске пару раз хотелось его спросить, почему он не организовал компанию, которая могла бы войти в список «Форчун 500». Денег почти так же, зато уровень смертности значительно ниже.

Обычно Турбо поручал одному из своих адвокатов с Мэйн-или Франклин-стрит, которым платил триста долларов в час, позаботиться о Дереке. Но сейчас его преступление не имело отношения к бизнесу Турбо, и тот не стал в этом участвовать. То, что он отдал его человеку вроде Фиске, являлось своего рода наказанием за то, что Дерек совершил глупость и подставился из-за женщины. Турбо ни секунды не сомневался, что Дерек его не сдаст, а прокурор даже не пытался задавать вопросы о бизнесе Турбо. Если ты распускаешь язык, ты – мертвец, и не важно, в тюрьме ты или на свободе.