Вижу, тот, кто научил тебя убираться, научил и чувствительности, — сказала я и добавила: — Обнаженная, пожалуй.

— Я не убираюсь.

— Вот именно, — пробормотала я, проходя мимо нее в свободном черном топе, обрезанном на животе, и такой же юбке с высокой талией, которую я сшила из старой футболки Nirvana. С ботфортами до бедер, было бы идеально.

Я положила одежду на кровать и направилась в ванную.

Магдалена последовала за мной.

— Я с самого начала знала, что она тебе не подруга. Что-то промелькнуло в ее глазах. Это всегда видно по глазам. Я говорила тебе, но ты не слушала.

Я боролась со слезами. Магдалена любила Сидни и всегда говорила мне, что я должна вести себя так же, как она, что мой муж может полюбить меня, если я это сделаю. Моя экономка была закоренелой лгуньей, немного сумасшедшей и все же самым нормальным человеком в доме.

Жаль, что она меня не предупредила. Возможно, тогда было бы не так больно.

Мое горло сжалось, и предательство обожгло мне глаза.

Я ухватилась за край раковины, желтоватый маникюр резко выделялись на фоне беспорядка, разбросанного на поверхности. Долларовые купюры, патрон девятимиллиметрового пистолета, розовые румяна, пакетик и белая пудра.

Я тупо уставилась на свое отражение в зеркале.

Пепельно-светлые волосы струились по оливковой коже. Я встретилась взглядом со своим отражением, моя душа смотрела в ответ.

Это всегда видно по глазам.

Магдалена включила душ.

— Ты пахнешь депрессией, querida. (прим.пер: Милая) Смой ее, а потом я сделаю тебе прическу.

Я шагнула в душ.

И смыла ее.

Стуча ботфортами по мраморному полу, я пробиралась сквозь плавающие серебряные подносы с бокалами шампанского, сверкающие под романтическими огнями. В углу бального зала негромко играл мини-оркестр, с легким ритмом позволявший слышать монотонный разговор.

У меня онемело сердце, но в центре вспыхнул трепет. Я проигнорировала приказ Антонио встретиться с ним в клубе, чтобы мы могли прийти на благотворительный вечер вместе, и вместо этого пришла одна.

Я не хотела его видеть. Не хотела чувствовать.

И это всегда приходило вместе.

Я уже почти дошла до стола для пожертвований, когда мой план войти и выйти до прихода мужа смылся в унитаз.

— Джианна, ты прекрасна, как всегда.

Мои глаза на секунду закрылись. Я обернулась, застенчивая улыбка тронула мои губы.

— Ох, ты тоже мило выглядишь, Винсент.

Двадцати-девяти-летний-мужчина и владелец этого замечательного отеля рассмеялся.

— Мило, то, к чему я всегда стремился.

В знак согласия не выходить отсюда в ближайшее время, я схватила бокал шампанского с проходящего мимо подноса.

— Ну, ты великолепно справляешься, — ответила я, окидывая взглядом группу знакомых Винсента, собравшихся позади него.

Он провел рукой по галстуку, глаза его весело сверкнули.

— Есть причина, по которой мы только что устроили тебе засаду, и вовсе не для того, чтобы говорить о том, какой я милый.

Мое лицо надулось в притворном замешательстве.

— Пробуешь новый вид разговора, да?

Винсент и его группа хихикнули. Я сделала глоток шампанского.

Осознание щекотало в глубине моего сознания, и мой взгляд скользнул к двойным дверям бального зала. Бокал застыл у моих губ.

Широкие плечи. Черный костюм. Плавность линий.

Синий.

Что-то в моей груди затрещало и заискрилось, как хлопушка на раскаленном асфальте.

В дверях стоял агент Аллистер, а рядом с ним блондинка. Она держала его за локоть, а он не сводил с меня глаз.

Это всегда видно по глазам.

В тот момент я ему позавидовала.

Он был океаном подо льдом, где не могло процветать ничего, кроме самых темных созданий, в то время как я была широкой открытой равниной.

Он все видел.

Каждый синяк.

Каждый шрам.

Каждый удар по моему лицу.

Я не хотела ничьей жалости, но еще больше меня бесило то, что он был безразличен ко всему этому. Я забыла, как звучит его голос, но каким-то образом могла слышать, что он скажет мне сейчас.

Смирись с этим, милая. Ты ничего не знаешь о боли.

Презрение горячее и тяжелое пульсировало в моей груди.

Я понимала, что это неразумно, но винила его за то, что он вбил мне в голову мысль о сексе с Нико.

Я винила его, потому что это было легко.

Винила его, потому что он был достаточно холоден, чтобы не было больно.

Взгляд федерала скользнул по группе мужчин, окружавших меня. Он отвел взгляд, но я заметила короткую мысль в его глазах, прежде чем он и его блондинка растворились в толпе. Он считал меня кокеткой, дразнилкой. Он думал, что я была не верной.

А теперь я даже не могла этого отрицать.

Ненависть сомкнулась вокруг моих легких и украла мое дыхание.

— Я как раз рассказывал им о нашей первой встрече, — сказал Винсент. — Ты помнишь ее?

Я снова обратила свое внимание на группу, горячее лезвие текло от моей груди к руке на ножке моего бокала. Заставляя натянуть улыбку на губы, я ответила:

— Конечно, помню. Ты поставил против моей лошади и, естественно, проиграл.

— Да. — он опустил взгляд в пол и с улыбкой прочистил горло. — Но я говорю о том, что меня бросили, а потом я попросил тебя сбежать со мной на Таити. И ты сказала «нет», потому что уже была там, и Бора-Бора была следующей в твоем списке.

Как по команде, все рассмеялись.

Я прикусила щеку скрывая улыбку.

— Я пыталась спасти тебя от смущения, но, похоже, сегодня ты жаждешь наказания.

— Похоже на то, — усмехнулся он. — Мортисия снова на ногах, и я все еще ставлю на то, что она победит в эти выходные.

— Ох, Винсент, — сказала я разочарованно, — Ты просто любишь выбрасывать деньги на ветер, не так ли?

Толпа увеличивалась в размерах, пока я не перестала видеть за ней, а ставки и статистика лошадей были брошены в центр.

— Джианна, ты придешь на осенний забег в эти выходные?

— Джианна, ты ставишь на Блэки?

— Джианна, что насчёт вечеринки после?

Потребовалось тридцать минут, чтобы оторваться от разговора, и к тому времени я уже выпила два бокала шампанского и нуждалась в облегчении. Я воспользовалась туалетом, а затем направилась к столу для пожертвований, надеясь сдать свой чек и выйти чистой.

Увидев спину Аллистера, который стоял перед столом и разговаривал с одной из светских львиц, ответственных за это мероприятие, я