Возле Канарских островов «Хантер» взял на абордаж два испанских судна, одно из которых позже было переоснащено на Тортуге и превращено в капер. Больше года Ньюмен разбойничал в водах Кубы, Эспаньолы и Пуэрто-Рико, заходя в гавань Тортуги лишь для пополнения запасов пресной воды и продовольствия. Набив трюмы сокровищами, он в декабре 1634 года вернулся в Европу. Добыча была выгружена в порту Роттердама Испанское правительство, узнав подоплеку этого круиза, заявило английским властям решительный протест в связи с тем, что они под прикрытием Компании острова Провиденс поощряли «явное пиратство».

Весной 1636 года Томас Ньюмен установил более тесные связи с упомянутой компанией. 5 мая на заседании директоров КОП он предложил организовать новую корсарскую экспедицию в Вест-Индию. Это предложение обсуждалось в Брук-Хаусе 7, 14 и 16 мая. Девять джентльменов-авантюристов с готовностью выделили «на дело» 1250 ф. ст., и к этой сумме сам пират добавил 400 ф. ст. Были зафрахтованы корабль «Хэппи ритарн» и пинаса «Провиденс», поднявшие паруса в августе 1636 года Их плавание оказалось успешным. В 1637 году, по свидетельству губернатора Новой Англии Джона Уинтропа, они доставили на Тортугу разнообразную добычу, в том числе негров-рабов.

В апреле 1638 года «Хэппи ритарн» привез в Англию груз табака, жира и шкур на 4 тыс ф. ст.

В ноябре того же года Томас Ньюмен пожаловал на «Провиденсе» в Новую Англию. Уинтроп записал в своем дневнике: «Некий капитан Ньюмен был отправлен с поручением графа Голланда, губернатора Вестминстерской компании (т. е. Компании острова Провиденс. — В.Г.), графа Уорвика и прочих из этой компании брать добычу у испанцев», в Вест-Индии, после чего он захватил у них много небольших судов и прочее». Он привез много шкур и много жира Шкуры он продал здесь по 17 ф. ст. 10 шилл., жир — по 29 шилл. и отплыл в Англию 1 декабря».

Ньюмен достиг Ла-Манша в день Рождества, однако здесь счастье изменило ему. Пинасу неожиданно атаковал испанский корсар из Дюнкерка. В результате столкновения пять англичан было ранено, трое убито, а «Провидено взят в качестве приза и отведен в дюнкеркский порт. В руки испанцев попало 25 тюков индиго, много ящиков сарсапарильи, золотая цепь, мешок серой амбры, четыре крупных алмаза, большое количество жемчуга, несколько бочек золота и серебра, серебряные слитки и два куска золота на общую сумму 30 тыс. ф. ст. Как только граф Уорвик узнал о захвате Ньюмена корсарами из Дюнкерка, он ходатайствовал перед королем Карлом о содействии скорейшему возвращению пирата на родину. Английский посол в Испанских Нидерландах получил указание сделать соответствующее заявление кардиналу-инфанту, а английский посол в Мадриде должен был подать жалобу в испанский суд. Хотя испанские власти не хотели, чтобы «величайший английский пират» был отпущен на свободу, после двух лет переговоров корсары «Провиденса» вместе со своим вожаком благополучно вернулись в Англию.

Ньюмен не стал долго задерживаться на берегу, уйдя с головой в новые пиратские авантюры. Из записок Уинтропа мы узнаем, что он «сгинул на пути к Кристоферу (остров Сент-Кристофер в Вест-Индии. — В.Г.) с очень богатым призом во время великого урагана 1642 года».

Немало хлопот Компании острова Провиденс доставляли кредиторы Энтони Хилтона, которым он упорно не желал возвращать долги. В частности, один из них — новый губернатор Невиса Томас Аитглтон — поклялся захватывать все корабли компании, приходящие на его остров, пока не возместит нанесенные ему убытки.

В это время на Невис пожаловал капитан Ричард Брэгг, член Совета Тортуги, ничего не знавший об угрозе Литтлтона; он искал свежую провизию, рекрутов и товары для торговли с индейцами Дарьенского перешейка и очень удивился, когда губернатор велел арестовать его. Вслед за этим Литтлтон подал на компанию иск в английский суд, но добиться уплаты долга так и не сумел.

В 1634 году Энтони Хилтон неожиданно умер, и авантюристы Тортуги избрали его преемником капитана Кристофера Уормли. Брат умершего губернатора, бомбардир Джон Хилтон, как раз освободился из испанского плена (он был взят на Невисе в качестве заложника в 1629 году) и решил вновь попытать счастья на Антильских островах. Поднявшись в Мидделбурхе на борт зеландского каперского корабля «мингера Руэборо» (очевидно, Рубергена. — В.Г.), который отправлялся на Тортугу, он во время путешествия зашел на Невис. Позже в мемуарах бомбардир напишет, что ему хотелось засвидетельствовать свое почтение губернатору Литтлтону и увидеться с кем-нибудь из старых друзей.

В губернаторском доме Хилтона встретили с распростертыми объятиями и пригласили отобедать, но в разгар пирушки Литтлтон приказал мушкетерам из охраны взять гостя под стражу.

— Как же так, — удивился бомбардир, — не успев выйти из одной тюрьмы, я должен идти в другую? Объясните, в чем причина?

Губернатор ответил:

— Ваш брат умер, и вы становитесь владельцем всего, что он имел. Заполучив вас, я смогу вернуть то, что ваш брат задолжал мне.

Джон Хилтон покачал головой:

— Меня больше огорчает известие о смерти моего брата, чем ваша угроза. Итак, мне надлежит оплатить долги брата. Но я лично должен вам какие-либо вещи?

Секретарь губернатора, мистер Проктер, принес массивный гроссбух и, полистав его, объявил, что Джон Хилтон задолжал Литтлтону шесть мотыг. Бомбардир тут же извлек из кармана горсть серебряных талеров и швырнул их на стол со словами:

— Плачу за себя.

Вице-губернатор Лак Стоукс предложил Литтлтону выйти в соседнюю комнату и переговорить там с глазу на глаз. Когда они вернулись, арестованный был освобожден. Все снова заняли свои места за обеденным столом. Хилтон, скрывая раздражение, сделал вид, что примирился с губернатором, и в подтверждение этого выпил за его здоровье не один кубок рома. Потом все участники застолья были приглашены на борт судна, где Хилтон обещал организовать в их честь попойку, сытный ужин и фейерверк. Приглашение было принято с энтузиазмом.

В разгар пиршества бомбардир незаметно выскользнул из каюты и, подозвав шкипера, поведал ему обо всем, что произошло на берегу.

Ладно, скажите только слово, и я высажу этих мерзавцев на побережье Эспаньолы среди коу-киллеров, — проворчал голландец.

Нет, не стоит, — возразил Хилтон. — Я хочу лишь напугать их. Пусть дюжина мушкетеров с зажженными фитилями притаится в оружейной камере, и когда я крикну «Эй!» и топну ногой, им нужно будет войти в каюту и на галерею и приставить к груди каждого из гостей дуло мушкета. В первую очередь — к груди губернатора.

Спектакль был разыгран точно по сценарию.

Теперь вы — мои пленники, — заявил Хилтон Литтлтону и его опешившим компаньонам, — и мне хочется, чтобы вы познали горе так, как познал его я. Вас покинут на берегу среди коу-киллеров.

Один из гостей, капитан Спарроу, предпринял попытку оказать сопротивление, однако мушкетеры легко утихомирили его.

Пристрелите этого пса! — закричал Хилтон. — И сбросьте его с галереи в море!