И здесь Насмешник совершил несвойственный ему поступок. Он, отодвинув стул, поднялся из-за стола, хотя на том оставалось полным-полно вкусной еды. Рагнарсон двинулся вслед за ним.

– Не связывайся с Гаруном, – проговорила Непанта. – Ну пожалуйста.

Браги вгляделся в ее лицо. Женщина была искренне напугана.

– Ну что я могу сделать? – сказал он. – Если твой муженек что-то решит, то становится непоколебим как ледяная скала.

– Знаю, – ответила она, прикусив губу.

– Но мы правда же ничего не планируем. Гаруну придется потратить много слов и употребить все свое красноречие, чтобы нас уговорить. Мы нынче не такие голодные, как когда-то.

– Может, да, а может быть, и нет. – Она начала убирать со стола. – Насмешник не жалуется, но он не создан для этого. – Она обвела рукой дом. – Конечно, он остается здесь и старается все делать ради меня, но он чувствовал бы себя счастливее где-нибудь в другом месте, сидя без гроша под проливным дождем и убеждая пожилых дам в том, что является великим предсказателем. Вот почему он любит Гаруна. Спокойствие и безопасность для него ничто, а схватка умов – все.

Рагнарсон пожал плечами. Он не мог сказать того, что ей так хотелось услышать. Ее оценки не расходились с его взглядами.

– Я сделала его несчастным, Браги. Когда последний раз ты видел его весельчаком-клоуном, каким он был когда-то? Когда последний раз он вдруг отклонялся от темы и выступал с дикими гипотезами, что наш мир шарообразный или что он подбит снизу утиными перьями и плавает в океане вина, или какую-то иную шутку в этом роде? Браги, я его убиваю. Я его люблю, но в то же время, да простят мне Боги, веду к гибели. И я ничего не могу поделать.

– Мы – лишь то, что мы есть, и произойдет то, что должно произойти. Если он вернется к прошлому, запасись терпением. Мне ясно одно. Ты для него – богиня. Он вернется. Для того, чтобы остаться навсегда. События, уходя в прошлое, покрываются дымкой романтики. Небольшая доза реальности может оказаться прекрасным лекарством.

– Надеюсь. Мы еще поговорим. А сейчас позволь мне закончить уборку.

Она явно хотела как следует всплакнуть.

Филин Зиндаджиры

Когда наступила темнота, Рагнарсон и Насмешник все еще сидели на ступенях у главного входа. Бочонок пива изрядно опустел. Приятели говорили мало. Они были не в том настроении, чтобы предаваться воспоминаниям. Браги изучал владения Насмешника. Было видно, что парень трудится упорно, но все сделано кое-как. В хозяйственных постройках отсутствовала завершенность, и это говорило о том, что строителю, в общем, было на них наплевать. У него явно не хватало терпения. Дом Насмешника, бесспорно, выдержит до конца жизни хозяина, но столетий, как жилищу Рагнарсона, ему не простоять.

Браги покосился на Насмешника. Друг выглядел осунувшимся и постаревшим. Попытки стать тем, кем ему быть не дано, убивают его. Да и сердце Непанты тоже разрывается. Интересно, насколько глубокая трещина пролегла в их отношениях?

Непанта приспосабливается легче. Когда их пути впервые пересеклись, ей было двадцать восемь и она панически боялась мужчин. Она уже давно не та романтическая особа. Теперь Непанта больше напоминала приземленную, практичную, битую временем и ветрами крестьянку из затопляемых равнин в долине реки Серебряная Лента. Изменение такого образа жизни и ей, возможно, сможет пойти на пользу.

В Насмешнике же всегда сидели два разных человека, чувствовавших себя в любом окружении как дома. Существо внутри него было твердым как скала, к которой он был надежно прикован. Существо же, обращенное наружу, меняло окраску в зависимости от обстоятельств. И теперь в обстановке, где ему приходилось быть постоянно самим собой, он чувствовал себя страшно уязвимым. Отсутствие опасностей способно свести с ума человека, который всю свою жизнь только и делал, что приспосабливался к ним.

Рагнарсон так и не научился лезть в души людей. Он всегда чувствовал при этом какую-то неловкость. Фыркнув, он вытянул пинту теплого пива. Ну ладно. Плевать. Что есть – то есть, а что будет – того не миновать.

Раздался громкий вопль. Рагнарсон от неожиданности поперхнулся пивом, и жидкость потекла по его бороде. Вытерев выступившие слезы, он увидел в воздухе перед собой огромного филина. Он уже видел раньше эту птицу. Она служила посланцем Зиндаджиры Молчаливого – чародея, гораздо менее располагающего к себе, нежели Визигодред, который использует в качестве посыльного Марко.

– О горе нам, о горе! – возопил Насмешник. – Привет из преисподней! Лично я считаю, что из этого пернатого оратора получится преотличное рагу, а письмо, примотанное к ноге, сгодится в качестве растопки дров для его приготовления.

– Тот карлик нам сейчас здорово пригодился бы, – сказал Рагнарсон. Он, как и Насмешник, проигнорировал послание.

– Это почему же?

– Он умеет говорить с филинами на их собственном языке.

– Это так же верно, как существование пернатой жабы.

– Шиллинг?

– Лично я, погруженный в печаль и пребывающий на грани нищеты, не могу принять пари, когда его предлагает друг Медведь, знаменитый тем, что делает ставки только в тех случаях, когда выигрыш ему обеспечен. Возьми письмо.

– Почему не ты?

– Лично я, являясь благородным хозяином, во-первых, не в ладах с грамотой, во-вторых, отошел от жизни авантюриста, и, в-третьих, оно меня не интересует.

– Вот и я такой же.

– В таком случае прирежь птицу.

– Думаю, что не стоит. Зиндаджира сделает рагу из нас. Даже не прирезав предварительно.

– Что ж, чему быть – того не миновать… Вперед! – Последнее слово Насмешник проорал изо всех сил.

Филин подпрыгнул от неожиданности, но не отступил.

– Угости его пивом, – сказал Рагнарсон.

– Э-э-э?

– Это явится проявлением гостеприимства. Разве не так? Пожалуй, сам он выпил чересчур много. В таком состоянии у него всегда начинает проявляться какое-то детское чувство юмора. Наверное, недаром существует старая поговорка: "Пьян, как хохочущий филин". Им овладело любопытство – захотелось немедленно проверить, насколько народная мудрость соответствует истине.

Насмешник поставил свою кружку перед птицей. Та выпила.

– Ну ладно. Посмотрим, чего хочет от нас Черная Рожа, – сказал Браги, снимая с ноги филина послание. – Хм-м… Ты не поверишь. Он говорит, что простит нам все наши долги и прегрешения – как будто таковые существуют, – если мы схватим для него женщину, именуемую Мгла. Старый негодяй никак не может успокоиться. Сколько лет он копал под Визигодреда? А теперь он хочет навредить, используя женщину.

– Угрозы? – нахмурился Насмешник.

– Ничего особенного. Какие-то намеки на то, что он не желает во что-то вмешиваться. В духе того, что передал Визигодред.

– Малодушный бездельник, ищущий убежища в подземных темных склепах, обжитых троглодитами. Лично мне – хватит! Оставьте несчастного, старого, жирного глупца мирно чахнуть.