– Я хотела бы узнать о своем брате, лейтенанте Уильяме Хопкинсе.

Она поставила на стойку свой черный дорожный ридикюль и, положив сверху сплетенные вместе руки, постаралась сделать все, чтобы произвести впечатление женщины, от которой так просто не отделаться.

Клерк уставился на нее, и его лицо постепенно нахмурилось.

– Хопкинс?

Он бросил взгляд на двух других клерков, которые оставались сидеть за своими столами лицом к стене и изо всех сил изображали глухоту, хотя в этом маленьком помещении не могли не слышать вопроса Эйлин.

Клерк за стойкой не выдержал:

– Джо, ты слышал! – Когда один из сидевших у стены клерков нехотя поднял голову и взглянул в их сторону, тот, что разговаривал с ней, переспросил: – Хопкинс? Это не тот парень, который уехал неизвестно куда?

Сидевший клерк бросил на Эйлин быстрый взгляд и кивнул:

– Да. Это было месяца три назад.

– Я знаю, что мой брат исчез. – Ей не удалось сдержаться, и слова стали более резкими, а тон более суровым и требовательным. – Меня интересует, почему он оказался на берегу, а не на борту британского военного корабля «Винчестер».

– А что касается этого, мисс, – он сделал демонстративно строгое лицо, – то мы не имеем права об этом говорить.

Эйлин помолчала, обдумывая его слова, но затем возразила:

– Я правильно понимаю, что на самом деле вы знаете, почему Уильям – лейтенант Хопкинс – оказался на берегу? На берегу, а не в море, где ему полагалось быть?

Клерк напряженно выпрямился.

– Я боюсь, мисс, что в нашей канцелярии не разрешено разглашать подробности, касающиеся местопребывания офицеров, несущих службу.

Она не стала скрывать недоверия:

– Даже когда они исчезают?

Не повернув головы, один из клерков, сидевших за столом, заявил:

– Все запросы, касающиеся оперативной информации, следует адресовать адмиралтейству.

Эйлин прищурила глаза и уставилась в затылок клерка, произнесшего эти слова. Поняв, что он не повернется, она подчеркнуто спокойным тоном ответила:

– Последний раз, когда я посещала адмиралтейство, оно находилось в Лондоне.

– Безусловно, мисс.

Когда она перевела взгляд на клерка за стойкой, он посмотрел ей в глаза с каменным выражением лица.

– Вам следует обратиться туда.

Эйлин отказывалась сдаваться.

– Я бы хотела поговорить с вашим начальником.

– Сожалею, мисс, но его нет на месте, – не моргнув глазом ответил мужчина.

– И когда он вернется?

– Боюсь, я не могу сказать, мисс.

– Не имеете права разглашать, куда он поехал?

– Нет, мисс. Мы просто не знаем. – Он еще на секунду задержал на ней взгляд и, наверно заметив, что она все больше злится, предположил: – Он где-то здесь, в поселении, мисс. Если вы будете повнимательнее, то, возможно, его встретите.

Несколько секунд Эйлин с трудом сдерживала слова, которые жгли ей язык. Ей хотелось сказать все, что она думает о нем, о его товарищах и о морском атташе тоже. Обратиться в адмиралтейство? Да оно на другом конце света!

Эйлин ничего не оставалось, как – пусть и не без доли сарказма – поблагодарить их за помощь и уйти. Чувствуя в груди бурлящую ярость самого скверного толка, потому что она была смешана со страхом, Эйлин кинула на клерка, который все еще смотрел на нее, каменный взгляд, потом взяла свой ридикюль, повернулась на каблуках и вышла из канцелярии.

Ее полуботинки стучали по толстым потертым доскам пристани. Стремительным шагом Эйлин вышла с пристани на пыльную улицу. Шурша юбками, она продолжала быстро идти вперед, поднимаясь вверх навстречу шумной суете Уотер-стрит.

Почти дойдя до нее, Эйлин остановилась, заставила себя поднять голову и сделать глубокий вдох.

Ее окутала жара, приглушенная приторной духотой. В висках стучала нарождающаяся головная боль.

Что дальше?

Она проделала весь этот путь из Лондона, исполненная решимости узнать, куда подевался Уилл. Теперь ясно, что никакой помощи от флота она не дождется… но было что-то странное в том, как отреагировал клерк, когда она предположила, что Уилл оказался на берегу не просто так, а по какой-то определенной причине.

Старшие братья Эйлин тоже служили на флоте. И обоим – она это знала – временами случалось выполнять какие-то задачи на берегу. Обычно это бывало, когда начальство давало им поручения, касавшиеся разных секретных миссий. И ни она, ни ее родители, ни даже другие братья в тот момент не знали об этом.

Может, Уилл тоже получил какое-нибудь секретное задание? Может, поэтому он оказался на берегу? И оставался там настолько долго, что был захвачен врагом?

Эйлин нахмурилась. Еще пара секунд, и она, подобрав юбки, продолжила свой путь, а потом свернула за угол на Уотер-стрит – главную улицу поселения. Ей нужно было сделать кое-какие покупки в магазинах, расположенных на этой улице, прежде чем, наняв экипаж, вернуться назад на Тауэр-Хилл, где она остановилась.

Эйлин ходила по магазинам, а в голове крутились вопросы.

Что за враги могли быть у него здесь?

Как это выяснить?

– Доброе утро, мисс Хопкинс. Вы так рано ушли!

Эйлин закрыла входную дверь «Пансиона для благородных дам миссис Хойт» и повернулась лицом к хозяйке.

Миссис Хойт была общительной вдовой и невозможной сплетницей, жившей исключительно жизнью своих постоялиц. Держа в руке стопку свежевыстиранного постельного белья, миссис Хойт лучезарно улыбалась Эйлин. На ее круглом, обрамленном рыжими кудряшками лице застыл вопрос. Пышнотелая дама перегородила коридор, по правую сторону от которого была лестница, ведущая в комнаты на втором этаже, а по левую общая гостиная, в надежде узнать, где и с какой целью побывала ее новая постоялица.

Зная характер миссис Хойт, Эйлин указала на завернутые в коричневую бумагу покупки:

– Мне надо было купить почтовой бумаги и чернил. Я должна написать домой.

Миссис Хойт одобрительно кивнула:

– Конечно, дорогая. Если захотите, чтобы мальчик отнес ваши письма на почту, просто дайте мне знать.

– Спасибо. – Эйлин уклончиво опустила голову и стала подниматься вверх по лестнице.

Ее номер располагался на втором этаже. Приятная угловая комната, выходившая окнами на улицу. Кружевные гардины на окнах создавали атмосферу уюта и уединенности. Перед окном стоял простой дамский письменный стол с задвинутым под него стулом. Эйлин положила покупки и ридикюль на стол, сняла перчатки, потом расстегнула свой легкий жакет и сбросила его. Даже открыв окно, она не чувствовала ни малейшего дуновения свежего воздуха.