Она не могла оставаться равнодушной ко всем четверым — это было противно ее женской и человеческой природе. Но и позволить себе любить этих детей как собственных, а этого мужчину как близкого мужчину, она тоже не могла. Это стало бы непростительным безрассудством.

— О! Хорошенькое дельце, Дженни! — двусмысленно произнесла Кэти, мама Джейси, одного из многочисленных маленьких подопечных Дженнифер.

Городок уже знал, что Ной Бренниган, тот самый архитектор, переселившийся в их глушь из самого Сиднея с тремя детьми, корпит, починяя ее веранду. Как знали и то, что он покупает для этих целей лучший строительный материал, какой только бывает в здешних строительных магазинах.

В глазах всех местных женщин, замужних и одиноких, Ной Бренниган был все равно что дар небес. Манна, в изобилии выпавшая на голову Дженнифер Марч.

Он плотничал на ее веранде уже несколько вечеров, обнажившись по пояс. Все желающие могли наблюдать игру мышц его подтянутого загорелого торса. Только не Дженнифер, которая все это время скрывалась в другой половине дома, избегая встречаться с работягой.

— Ты счастливица, Дженни. Счастливица, счастливица, счастливица, — эмоционально протараторила Кэти, забирая под вечер своего малыша.

— Не понимаю, о чем ты, — притворилась Дженнифер Марч.

— Не понимаешь? — усомнилась Кэти. — А я вот не могу понять другого. Танцуете вы уже танго по ночам или еще нет? — задумчиво проговорила она.

На что Дженнифер красноречиво нахмурилась и кивнула в сторону Сциллы и Роуди, играющих на ее ковре, поскольку дети Ноя оставались у нее до тех самых пор, пока за ними не приходил Тимоти или отец не сворачивал свою восстановительную деятельность на ее веранде.

— Не беспокойся, я слежу за своим языком, — прошептала ей Кэти. — Но не веди себя с их папой такой же недотрогой. Ты ведь еще не мумия. Должна понимать, что ни один мужчина не возьмется просто так за ремонтные работы в доме женщины, которая ему безразлична.

— Ты не понимаешь, Кэти. У нас натуральный обмен. Я сижу с его детьми, он ремонтирует мою веранду, — обосновала Дженнифер.

— Вот я о том и говорю. В хороших семьях всегда так. Пока жена занимается детьми, муж обеспечивает благополучие, — поддела ее Кэти, с которой у Дженнифер всегда были почти дружеские отношения. — Милая, ты сейчас ведь не очень занята. Угости меня кофе, побеседуем откровенно.

— О чем? — сделала вид, что ничего не поняла Дженнифер.

— Не притворяйся. Нам есть о чем поболтать. И разговор обещает быть серьезным, — заговорщически прошептала Кэти. — Если твои гормоны не бурлят при виде этого папаши троих детей с плотницким инструментом и обнаженным торсом, то, видимо, проблема твоя сугубо медицинского характера. Но если твое тело отзывается на него…

— Кэти, прекрати, — перебила женщину Дженнифер.

Дженнифер знала, что уклончивые фразы бессмысленны. Все уже так углубились в измышления относительно характера ее отношений с Ноем Бренниганом, что бесполезно было уверять знакомых в том, что они с соседом не любовники.

Словоохотливые мамочки, которые водили к ней своих детишек, без устали упражнялись в намеках. Не только Кэти, но и другие ее приятельницы, Энни и Ольга, неоднократно предпринимали попытки выведать у нее интимные подробности отношений с идеальным, по их общему мнению, мужчиной. И Дженнифер не могла оспаривать их доводов, поскольку и сама чувствовала к нему больше, чем следовало обычной соседке и воспитательнице детей. Но она не верила своим чувствам, а поэтому все аргументы подруг оставляли ее безответной.

Дженнифер отдавала себе отчет в том, что местные жители, распускавшие о ней эти слухи, делают так не со зла. Всем хочется видеть ее историю красивой.

Никто и никогда за эти два года, что она прожила в этом доме, переехав из соседнего городка, не упоминал вслух о тяжелой болезни Коди, об экстренных выездах медиков на дом. Люди не вспоминали также о том, как быстро сдался Марк, не выдержав постоянного страха за жизнь сына, поскольку многие об этом просто не имели представления. Тем более они не могли знать о тех искренних соболезнованиях, которые довелось выслушать Дженнифер, когда для Коди мучения окончились, а для нее только началось настоящее глубочайшее страдание.

Всем хотелось, чтобы приезжий парень с отливающими на солнце каштановыми волосами и с блестящими капельками пота на загорелом мускулистом торсе помог этой доброй женщине, любимице городка, начать жизнь с чистого листа. Но никто из них не догадывался, что творится в душе этого мужчины. Дженнифер же уже имела об этом представление.

На этот раз ей удалось выпроводить Кэти из дому без кофе и задушевных разговоров. Она вернулась в гостиную к Роуди и Сцилле.

— Поиграем в прятки? — предложила она детям, как делала всякий раз, подустав от их шума и постоянных требований развлекать.

— Да! — воскликнул обрадованный Роуди. Она зашла в соседнюю комнату, где перед монитором компьютера сидел Тимоти, увлеченный очередной компьютерной игрой. Она знала почти наверняка, что он не станет играть с ней и с малышней в прятки, но на всякий случай спросила. К ее искреннему удивлению, мальчик моментально согласился. Более того, он сказал:

— Прячьтесь, я буду искать!

Сцилла азартно обрадовалась.

— Тим любит выигрывать, — глубокомысленно сообщила она Дженнифер.

— Вот как? — отозвалась та.

После пряток они играли в «кольцо» вокруг Роуди, носились по дому до самой темноты, и Дженнифер вместе со всеми. А Ной продолжал плотничать на ее веранде.

Все утомились. Дженнифер накормила детей ужином, и они уснули на большом диване до того, как началась вечерняя сказка. Щеки малышей горели, а лицо Тимоти казалось безмятежным.

Дженнифер вышла на веранду и посмотрела на Ноя Бреннигана, усердно трудившегося над провалившейся ступенькой.

— Ты думаешь, почему я люблю работать с детьми? — спросила она Ноя и тут же ответила на собственный вопрос: — Они не оставляют времени и сил задумываться о себе.

Ной отложил инструмент и внимательно посмотрел на свою соседку. Она, тоже разгоряченная подвижными играми, выглядела чрезвычайно волнующей. Он поспешил отвернуться, как только мысленно вобрал в себя ее сияющее лицо.

Тимоти впервые переступил через порог ее дома без своих пассивно-агрессивных замашек. Это объяснилось тем, что он был поглощен чем-то более важным, чем мальчишеское позерство. Парнишка деловито пересек дом Дженнифер и вышел на веранду. Подошел вплотную к своему отцу. По-мужски положил руку на сильное отцовское предплечье и сообщил:

— Опять пришло одно из тех писем… в большом конверте.

Серьезность тона мальчика и все его поведение заставило Дженнифер насторожиться, хотя она и не подала вида, продолжая готовить полдник для малышей.