"Берёзки", однако ими пренебрегли. Из остальных вещей Лёху заинтересовала лишь почти до конца исписанная общая тетрадь за 48 копеек.

Перед уходом юноша попрощался с хозяином:

— Прости, но ты сам мне велел. Второй звонок нужен был, чтобы проверить, не сообщаешь ли ты о моём визите. Жду твоего появления. Как ты сказал? Иван Рыков?

Дверь захлопнулась, квартиру покинул типичный походник, на такого никто внимания не обратит.

Телефонный разговор

— Я очень сочувствую вашему горю. Примите мои соболезнования. Но ваш сын на момент смерти был в квартире один. Никаких следов пребывания посторонних нет. Вещи, деньги на месте. Опрос соседей ничего не дал. На бутылке только его отпечатки пальцев...

Майор, продолжая держать телефонную трубку левой рукой, правой показал подчинённому "задержись".

— Обычная водочная бутылка. По работе ваш сын имел дело со спиртом. Получал три литра в месяц. Мог использовать в личных целях. В квартире мы нашли ещё одну бутылку. Правда, чистого, неразбавленного ректификата. Возможно, перепутал ёмкости, и взял с работы не то, что думал... Да. Конечно. Обязательно. Так точно. Сразу. Здравия желаю. Уф...

Положив трубку, офицер вытер лоб большим клетчатым носовым платком.

— Достали! Одни пьют всякую гадость и травятся. Другие потом названивают — как так получилось?

— Опять метанол? — сочувственно спросил подчинённый.

— Откуда я знаю, чего он там нахлебался? Эти алконавты пьют всё, что хоть чуть-чуть спиртом пахнет. Ещё ведь с лимончиком настоял!

— А у него на работе что сказали?

— Что-что?! Что всегда! Характеризуется положительно. Пил, но в злоупотреблении не замечен. С ядовитыми спиртосодержащими растворами не работал.

— Ага! Значит, яды у них всё-таки есть!

— Ой! Да, понятно всё! Садиться никому не хочется. Сейчас любая проверка к ним придёт, всё шито-крыто будет. Доступа не имел, пить не пил. Ангел, только без крылышек. У нас чуть не каждый квартал травятся, хорошо, редко до смерти.

— Помните, я выезжал в НИИ? Инженер остался после работы, перепутал бутылки и хватанул метанола. Только утром пришли на работу и обнаружили тело.

— Вот даже слышать не хочу!

Уход

Разговор двух мужчин, сидевших у, сильно смахивающей на электрическую пишущую машинку, панели управления ЭВМ БЭСМ-12, был скорее похож на прощание. Кружки с давно остывшим кипятком отодвинуты в сторону. Пайковые ломти слегка вазелинистого грибного хлеба забыты на тарелке. Казалось, за столько месяцев всё давно обговорено, но снова и снова поднимаются одни и те же вопросы.

— Может всё же не надо? Объяснить тебе-прошлому точно нельзя?

— Нет. Я тогда был в эйфории, тебя просто не послушаю, отмахнусь. Помни — не раньше 6 июля и не позже 8 августа. И очень тебя прошу, сделай сразу и быстро. Потом уходи и жди. Обязательно возьми портфель из-под вешалки в коридоре. Там собраны все материалы по проекту. Стенд стоит в комнате, из него забери резонансную катушку и платы управления. Я перейду в Ивана Рыкова. Он родился в Скопине, Рязанской области, в 1948 году. За мной перейдут те, кто сможет.

— Говорил уже. Помню.

— Повторенье — мать ученья. Вновь собери денег, сколько сможешь. Тем, кто перешёл, придётся помочь материально. Затем будем надеяться, что если сидеть тихо, не рыпаться и не менять историю, то она вернётся в изначальную колею — Союз развалится, пройдут 90-ые, и дальше, как в первом дубле... Вот почему?! Почему не получилось?! Ещё лет 5-7 и коммунизм бы построили! Афгана, и того не было!

— Афгана не было, зато Африка полыхнула. Кубинцы в Анголе помнишь, как зажигали? А потом остальной мир рванул!

— Говорят, американы просили не отвечать на удар. Уверяли, что это не они, дескать, провокация экстремистов.

— Да, какая разница из-за чего мир погиб?

— Не скажи... Я вот, например, точно знаю, что по большому счёту мир погиб из-за меня. Не стал бы я прогрессорством заниматься, да про будущее рассказывать, ты бы до сих пор меня коньячком бы потчевал и мои бы завиральные идейки слушал. Всё лучше, чем людей миллиарда четыре, а то и все пять ухайдакать. Очень меня это гнетёт. Ты-то тихарился, зато я развернулся во всю ширь дурацкой души. Так, что лучше замнём разговор для ясности.

— Ты в прошлое, кроме нас, троих запустил. Может они...

— Нет. Точно нет. Я не говорил, документы нашлись в архивах. Одного в НКВД шлёпнули. Год 37-ой! Самый разгар чисток. А тут приходит такой — немедленно устройте разговор с товарищем Сталиным. Выше района дело не поднялось. Остальные... Скажем так — не выдержали перехода.

— Ты про это не рассказывал.

— А зачем? Ты первый прошёл, я второй. Почему думаешь, я тебе крайний срок 8 августа назначил? Хорошего парня послал третьим, а он не выжил. Следующего, как сказал, расстреляли. Последний тоже при переходе умер. Почему? Возможно, в следующем дубле узнаем. Так что давай, если не передумал. Вперёд, в третью жизнь. Жаль, вторая оказалась такой поганой. Зато недолгой. Готов?

— Готов. Куда я денусь?

— Как куда? В грибной отсек, выращивать жратву. Как остальные. Гипнотизёра позвать? Может, ещё разок освежим знания?

— Отправляй, давай. Сколько можно мозголомку проходить?!

— Столько, сколько нужно. Ты все наработки должен в уме протащить, без того нет смысла, тебя посылать.

— Это почему? Я знаю, где деньги добыть. Ты...

— Закончили разговор. Идём к гипнотизёру, обновляем закладку и вперёд к победе... Начинаем, словом.

Через пару часов, человек, как бы оправдываясь, обратился к бесчувственному телу, распластавшемуся на топчане:

— Понимаешь, не могу я рисковать, посылая непроверенных людей в прошлое. Одни, как я, сразу начнут коммунизм строить, а другие могут сбежать на Запад. Да и ресурса у катушки осталось всего на один, максимум два перехода. Живи Лёха, за всех нас живи, я тебе очень задолжал. И за деньги, которые ты мне отдавал без возврата. И за то время, когда использовал тебя в тёмную. И за мои постоянные обманы. Вот и сейчас обманул, сам не буду возвращаться. За то, что я натворил с миром, мне