Друзья настороженно переглянулись, Майса же, выразительно подмигнув обоим, хмыкнула и вернулась на кухню.

— Вот что, Камиль, — смущённо прервал паузу Мансур, — позвони Абу Рабии. Где его черти носят… Может, он что-нибудь прояснит…

— Вряд ли, — ответил Камиль, — наш Абу Рабия — непоправимый болтун… Кто ему доверится! Кстати, меня срочно прикомандировали к тюрьме в Кишоне…

— Как ты сказал? В Кишон? Я не ослышался? Чего вдруг?

— Туда завезли большую группу хамасников, а следователей, говорящих на арабском, не хватает.

— Да… Припоминаю… Что-то ты вчера говорил. Как раз тогда Абу Рабию понесло на трёп.

— Его понесло, ты поддержал.

— Просто так языком молол, кто же знал, что нас прослушивают. В нашей деревне. В доме Абу Рабии! Как они только аппаратуру умудрились протащить… — с этими словами Мансур, прищурив один глаз, выразительно посмотрел на собеседника.

— Стоп, Мансур… Если мы станем друг друга подозревать, то в нашей жизни вообще ничего не останется.

— Прости, Камиль. Ты же понимаешь моё состояние. Хотя, наверное, не понимаешь. Звонили-то мне! Меня на эту чёртову квартиру вызывали! Мне угрожали!

— Опять расшумелись? — крикнула Майса, выйдя из кухни, — не желаете признаться?

— Это не по твоей части, — приподнял руки Камиль, — мы как раз о футболе, «Макаби» опять продул, теперь им в чемпионате крышка!

Майса, выразительно подбоченившись, вернулась к хозяйству, для неё не менее значимому, чем футбольные страсти.

— Звони Абу Рабии, прошептал Мансур, — у него сегодня короткая смена.

Камиль послал вызов с мобильника, послушал несколько секунд, и передразнил: «Абонент временно не доступен»…

— Звони пузатому домой.

С домашнего телефона ответили сразу.

— Рана? Камиль говорит. Как дела?

— Обычно, всё в порядке.

— Как муж, дети?

— Терпимо…

— Слушай, Рана… Абу Рабия дома?

— Нет, сама ищу.

— Может, его на работу позвали?

— Так он позвонил бы, сообщил…

— Да, конечно, — неуверенно проговорил Камиль, — как только появится, скажи, что мы его искали.

— Кто — мы?

— Я и Мансур.

— Хорошо, обязательно передам. Отлучилась во двор, тут ты позвонил, я что-то заволновалась.

— Не переживай, ты же его знаешь. Зашёл в гости к кому-нибудь на кофе, мобильник в машине оставил, или просто не зарядил…

Камиль дал отбой, и в тот же миг звуки колокола из похоронного марша, сопровождавшего выход на ковёр Гробовщика, знаменитого борца из WWE, заставили друзей едва ли не подскочить от неожиданности.

— Мансур, сколько раз тебе говорил, поменяй мелодию мобильника… Разрыв сердца получить можно…

— А-л-л-о, — сдавленно ответил Мансур, снова разглядев неопределяемый номер на дисплее.

— Мансур, — знакомый мужской голос звучал непререкаемо, — у вас появилась ещё одна возможность смягчить ситуацию… С кем твой приятель Абу Рабия встречается сейчас в Макдоналдсе?

— Где? Как с кем?

— Ты меня прекрасно понял…

— Прости, впервые слышу…

Под гудки отбоя горло Мансуру сжал спазм, заставив броситься к туалету. Камилю показалось невесть что, и он бросился вслед. Забарабанил в закрывшуюся дверь.

— Кто звонил? Что случилось?

Майса, открыв рот, взирала на мужа. Камиль продолжал стучать, Мансур надсадно кашлял, задыхаясь.

Камиль хотел было высадить дверь, но наружный звонок ударил нервно, как медиатор по натянутым струнам. Майса от неожиданности охнула, прислонилась к стене. Камиль бросился к ней, но развернулся и помчался к выходу. Звонок продолжал визжать. Наконец, снаружи сообразили потянуть за ручку — кому, как не Абу Рабии вспомнить, что двери в деревне запирались лишь на ночь. Он стоял на пороге, и его улыбка озарила прихожую в тот момент, когда из туалета, победив удушье, выбрался Мансур, и Майса с грациозной насмешливостью отправилась в спальню.

Друзья снова сошлись вместе.

— Значит, я тоже под наблюдением? — удивился Абу Рабия, горестно обмахиваясь ладошкой.

— Ты что, особенный? — сорвался на крик Мансур. — Мы все — я, ты и Камиль повязаны этим. Не удивлюсь, что «они» и сейчас скрытно наблюдают за нами.

Снова посыпались удары колокола из марша Шопена…

— Поменяй мелодию… мать твою, — застонал Камиль, — сколько можно упрашивать!

При других обстоятельствах подобный выпад мог не только положить конец многолетней дружбе, но и породить вражду. Оскорбление матери у друзов чревато тяжкими последствиями, даже кровной местью.

Иногда возмездие на почве семейной чести даже в двадцать первом веке принимало чудовищные формы. Несколько лет назад в одной из друзских деревень произошло событие, взбудоражившее страну. Молодая друзская девушка Насрин поступила в Хайфский университет на факультет истории ислама. На её счастье, или, вернее, несчастье, она познакомилась с арабским парнем Омаром и, потеряв голову, явилась к нему в общежитие, чтобы готовиться к экзаменам. Входила ли в её намерения учёба, останется загадкой. Спустя время Насрин ушла из дому и поселилась с Омаром в Рамле. Одного этого факта хватило бы её бедным родителям, чтобы проклясть неразборчивую дочь. Насрин же, не успокоившись, вышла замуж за Омара, приняла мусульманство и родила двух детей.

Брату девушки Рафику ко времени событий исполнилось пять лет. На все вопросы о сестре он сталкивался со странной реакцией родителей и вскоре призабыл о Насрин. Деревня помнила. Не понимала родителей, смирившихся с позором. В деревне не только за глаза, но и открыто глумились над несчастным семейством. Отец сник духом, понимая, что поднять на ноги остальных детей, находясь за решёткой, окажется невозможным. Мучительно терпел.

Рафик, повзрослев, склонить голову не смог, оказавшись не в силах сносить издевательства. Достигнув семнадцати лет, отыскал сестру и пригласил в деревню, пообещав прощение семьи. Насрин растрогалась и поверила.

Когда брат привёз сестру на главную площадь, она ещё ничего не подозревала. Увидев же собравшуюся толпу, прозрела и в ужасе бросилась наутёк. Брат догнал несчастную на одной из соседних улиц. Схватив сзади за волосы, словно овце, перерезал горло кухонным ножом. Затем побрёл к площади, неся в одной руке голову Насрин, а другой, волоча по земле её тело. Ожидавшая его толпа, задохнулась от восторга, и громогласные аплодисменты не смолкали до приезда полиции.

Но сейчас Мансур сжимал пляшущий в руке мобильник, на дисплее которого светилось по-прежнему зловещее «неопознанный номер».

— Ответь же! — вскричали в один голос Камиль и Абу Рабия.