— Например? — с ожиданием приподнимает бровь.

Подловил. Я же с ним ничего не обсудила, чтобы сейчас претензии кидать. Я могу лишь возмутиться его наглому и прямому взгляду, но попыток схватить меня и зажать в углу он не предпринимает. Лишь смотрит, но как… Я будто на секунду вернулась в кабинку для приватных танцев и мне даже кажется, что я перед ним стою в одних трусиках.

— По осанке видно, что танцами занималась, — улыбается и щурится, — кстати… — он недобро ухмыляется, — в красном платье ты обворожительна.

До меня не сразу доходит смысл сказанного, а когда я понимаю, что мама ему отправила видео с моего последнего турнира по соло-латине, я в ужасе распахиваю глаза. Да, тогда я выступила в красном платье, аренда которого стоило хороших денег, а заняла я третье место. Это было начало моих неудач.

— Сколько экспрессии, страсти и отдачи, — Виктор плотоядно скалится и по глазам вижу, что говорит он не о латине. — Отдельной похвалы заслуживает то, как ты удалилась.

— Я в вашей похвале не нуждаюсь, — сердце давно в пятках и отбивает истеричную чечетку.

— Будь я судьей…

— Но вы не судья, а мой босс.

— Верно, — победоносно ухмыляется.

Вот черт. Я только что признала, что я его подчиненная и словесно подтвердила его статус шефа. Как он провернул этот фокус?

— Тогда поехали, — делает шаг, и я, сцепив зубы, следую за ним.

Шагает мимо клумб с кустами декоративного шиповника к черному внедорожнику, припаркованному на въезде во двор. Я поднимаю взгляд на окна третьего этажа. Как я и думала: любопытная мама настороже и машет мне ручкой. Тонкий каблук соскальзывает в трещину в асфальте, и я теряю равновесие с удивленным ойканьем.

Виктор резко разворачивается ко мне, словно только и ждал, когда я споткнусь, ловко хватает за запястье и мягким рывком притягивает к себе, нырнув свободной рукой под спину. Глаза в глаза, и из объятий не выпускает. Слишком близко, и я чую его терпкий парфюм с нотками цедры лайма.

— Отпустите меня немедленно, — сипло шепчу я и сглатываю, — мама смотрит.

Виктор поднимает глаза и отступает, с приветствием кивнув моей родительнице, что так и стоит у окна. Она тоже кивает, а я в возмущении перекидываю сумку на плечо. Я бы на ее месте окно открыла и крикнула, чтобы Виктор, наглец, руки свои не распускал.

— Действительно, смотрит, — недовольно подытоживает, тихо цокнув.

Стучу каблуками мимо него и сожалею, что нельзя маму взять с собой на работу, чтобы она за мной присмотрела. От шумного выдоха, что обжёг мне лицо в объятиях новоиспеченного босса, на мгновение я потерялась в пространстве и времени, а спина у поясницы горит от прикосновения теплой и твердой ладони.

Притормаживаю, потому что чувствую взгляд Виктора на моих ягодицах. Он ведь точно смотрит на мою задницу и мамы моей не стесняется. Так, никаких узких юбок, даже если они ниже колена.

— Вам не кажется, что мы задерживаемся? — я приглаживаю волосы и оглядываюсь. — Виктор?

А Виктор не на меня смотрит, а в экран телефона сосредоточенно пялится.

— Да, — он хмурится и прикладывает смартфон к уху. Через несколько секунд рявкает. — Твою мать, Саша! Не пропустят сегодня фуры на таможке, я тебя лично за ноздри к Марку притащу! Будешь ему скулить, какого хрена к нему сыры его французские не приехали!

Глава 8. Нехорошие намеки

В машине нас ждет хмурый водитель. Его блестящая лысина будто намазана жиром, и я впервые вижу такой гладкий затылок. Когда он оглядывается и с приветствием кивает мне, то я понимаю, что у него алопеция, потому что и бровей у него нет. И это выглядит жутко.

— Здравствуйте, — я слабо и неловко улыбаюсь.

Улыбается и поднимает вверх большой палец.

— Игорь не говорит, — отвечает Виктор, нырнув в салон. — Но слышит. Это важно.

— Ладно.

Игорь кивает, а я хочу, к моему стыду, узнать подробности, почему он не говорит, но слышит.

— У него месячный обет молчания, — Виктор поправляет галстук. — В секту попал.

Игорь недовольно фыркает, изъявляя свое несогласие.

— Хочешь сказать, что не секта?

— А какая секта? — тихо спрашиваю я.

— О, Господь, ты — солнце, взошедшее, чтобы рассеять тьму Кали-Юги! В действительности, Ты — Сам Господь Кришна, появившийся среди нас! — низко урчит водитель, а машина мягко трогается с места.

Уставившись на умиротворенного Виктора, прижимаю сумку к животу.

— Кришнаиты, — отзывается он и утомленно моргает. — Говорить нельзя, а прославлять Кришну можно. Я не совсем понял смысл, но кто я такой, чтобы осуждать человека за его веру? По-хорошему, надо водителя нового искать. Да, Игорь?

— Харе Кришна, — бурчит он в ответ.

— Если ты не поняла, то он выразил мне свое несогласие и утверждает, что отлично справляется с обязанностями, — Виктор массирует переносицу. — Знаешь, Игорь, зря ты увлекся йогой.

Я перевожу удивленный взор на Игоря. Я даже представлять не хочу, как он выглядит, когда скручивается в асаны. Он ведь не тонкий и не изящный юноша, а большой и широкий во всех смыслах мужик. У него шея как у быка и вряд ли он гибкий, как тростиночка. С таким же успехом я могла уйти в сумо.

А потом опять смотрю на Виктора. В принципе, если он нанял на позицию личной помощницы девицу без опыта и образования, то водитель-кришнаит с обетом молчания уже не так удивляет.

— Послушайте, Виктор, — серьезно начинаю я, — я без понятия в чем мои обязанности.

— Мне, например, нужна новая кровать, — Виктор поворачивает ко мне бесстрастное лицо, — крепкая, с ортопедическим матрасом. Вот ты и