Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 35
Перейти на страницу:

Никогда бы я раньше не сказала такое человеку прямо в лицо. Но теперь вся моя былая деликатность куда-то подевалась. Известный антропологический факт: у девяносто девяти процентов людей в обстановке смертельной опасности пропадают все навыки цивилизованного поведения. И только один процент продолжает вести себя с достоинством. Я не из этого процента.

– Видно, ты, милочка, никогда никого по-настоящему не любила, – отплатила мне Стрекоза той же монетой.

– Брэк!

Громов поднял ладонь жестом рефери, который останавливает боксерский клинч.

– Это Александр Николаевич, – показал он на Черепаха, который мне слегка поклонился, оскалив морщинистую физиономию. – Он тоже ничего не сказал домашним про свою болезнь. Но по другой причине. Хотите рассказать Тоне сами?

– У вас лучше получится. Главное – короче. А то, если начну, сами знаете…

– Знаем, – решительно заявила Стрекоза. – Еще раз я не выдержу.

Черепах засмеялся, комически развел руками: ну вот, видите.

– У Александра Николаевича молодая жена, которую он очень любил…

Сулажин

– А она меня – постольку-поскольку, – подхватил Черепах. – Постольку, поскольку успешен, обеспечен и беспроблемен.

– Алё, мы договорились! – Стрекоза сердито заерзала. – На жалость не давить и к черту подробности!

Гюрза, зевая, полировала ногти хищно-багрового цвета. Баранчик не сводил с подруги жалобного взгляда.

– Довольно обычная история, – с печальной улыбкой сказал мне Громов. – Состоявшийся человек женился на юной красотке. Взаимовыгодный обмен: благополучие в обмен на молодость. Но одна из сторон нарушила соглашение и боится, что партнерша об этом узнает.

– Она меня сразу бросит, – вздохнул Черепах. – Никаких сомнений. Это бы ладно. Она ребенка заберет. Без жены я бы как-нибудь дожил. Сколько мне осталось? Но без дочки не смогу. Каждая минута рядом с ней – это счастье. Умом я понимаю, что девочке лучше от меня отвыкнуть. Что для нее моя смерть будет шоком. Но ничего поделать с собой не могу. И терзаюсь из-за того, какое я эгоистичное дерьмо…

– А что у вас за болезнь? Сколько вам осталось? Это известно?

– В том-то и дело, что неизвестно. Не буду обременять медицинскими подробностями. У меня обнаружили редкую патологию сердечно-сосудистой системы. Я могу умереть через минуту, а могу протянуть еще год или два. Два года жить одному? – Он передернулся. – Нет, этого я точно не смогу.

Я повернулась к Громову:

– Что вы тут можете сделать? Избавить Александра Николаевича от эгоизма? Чтобы он спокойно подыхал в одиночестве?

– Не знаю. У меня пока нет ответа. – Громов задумчиво покачал головой. – Но мы работаем над этим.

– А с вами что? – спросила я молодую пару.

– Со мной всё окей, – сказала Гюрза, наматывая на палец черную прядь. – Химия не помогла. Один врач говорит: месяц, другой: полтора. Плевать. Скорей бы уже. Хорошенького понемножку.

– Зачем же вы сюда ходите, если плевать?

– Из-за него. – Она показала костлявым пальцем на своего кудрявого спутника. У того на глазах выступили крупные слезищи – как в индийском кино. – Сильно психует.

– А что у вас за болезнь? – спросила я тогда парня.

– Я здоров… – Баранчик всхлипнул. Слезы скатились по румяным щекам. – Спасибо…

Это Громов подал ему салфетку.

– Ко мне не так редко приходят подобные пары. И всегда в психологической помощи больше нуждается тот, кто остается.

– Я не останусь! Не останусь! – вскрикнул Баранчик.

Гюрза закатила глаза ко лбу.

– Сделайте уже с ним что-нибудь, Олег Вячеславович!

Вот, оказывается, как звали Громова. Почти что вещий Олег.

– Блин, ты достал со своими истериками! – зашипела желтолицая девица, оскалив мелкие острые зубы. – Вытри сопли!

– «Из мертвой главы гробовая змея шипя между тем выползала», – продекламировала я. – Вы вещего Олега не укусите?

Я же говорила: в моем нынешнем состоянии у меня что на уме, то и на языке. В этом гулком, пустом ощущении свободы от всего на свете, вероятно, был бы своеобразный кайф. Если б не тошнотворный, неотступный, тоскливый ужас, если б не бессонница, если б не сулажиновая зависимость.

– Три стервы на одну комнату будет многовато, – ответила мне Гюрза, но довольно мирно, без агрессии.

Олег Вячеславович трижды хлопнул в ладоши.

– Всё, познакомились. Прошу тишины и внимания! Сегодня поиграем в детскую игру. Каждый из нас в раннем детстве любил вообразить собственные похороны. Как все плачут, произносят трогательные речи, терзаются тем, что нас обижали, и прочее. Было такое?

Кивнули все кроме Гюрзы.

– Я играла по-другому, – заявила она. – Я хоронила бабочек в спичечных коробках. Заживо.

– Тогда с вас и начнем, – ласково улыбнулся ей Громов. – Сейчас будут ваши похороны. Вы умерли, и мы провожаем вас в последний путь. Сначала произнесу речь я, потом остальные.

– Супер. Но если я померла, я лучше лягу. – Неприятная девица составила стулья, улеглась, сложила руки на груди, закрыла глаза – и точно: сделалась самой настоящей покойницей.

– Рит, не надо, а? – жалобно проблеял Баранчик. – Встань, а?

Господи, подумала я. Как меня занесло на это фрик-шоу? Зачем я тут торчу? Почему не уйду к чертовой матери?

Сулажин

Но не ушла.

Мы встали вокруг «усопшей», которая, по-моему, вошла в роль с большим удовольствием.

Громов тихо заговорил:

– Сегодня мы прощаемся с Маргаритой Степановой. Она прожила короткую и красивую жизнь…

Гюрза, не открывая глаз, процедила:

– Только без брехни, окей? А то меня стошнит прямо в гробу.

– …Она прожила короткую и красивую жизнь, – повторил Громов. – Короткая жизнь всегда красива, потому что прерванный в начале полет, надломленный свежий стебель, недозвучавшая мелодия наполняют душу острой печалью, а это сильное и красивое чувство. Наша Рита была ярким человеком и замечательной художницей. Ее дерзкие фотоколлажи заставляли нас то восхищаться, то возмущаться. Думаю, со временем вклад, внесенный Ритой в искусство, оценят не только читатели ее блога, но всё художественное сообщество. Мы с вами видели лишь малую часть Ритиного наследия. Слава богу, у нее есть преданный друг, Леонид Ригель, который собирается открыть большой сайт, где будут собраны и классифицированы все работы Маргариты Степановой.

Баранчик несколько раз кивнул головой. Потом яростно замотал ею. Олег Вячеславович слегка коснулся его руки и продолжил:

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 35
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?