оглушает до боли собственные уши и звенит в голове, перемешивая все мысли в одну: «этого не может быть!».

Глава 3

Я всегда с нетерпением жду весну. Наверное, потому что в это время года природа оживает, а вместе с ней оживают и люди. Даже старики молодеют в душе. Всюду так остро пахнет жизнью, любовью, красотой, что хочется не ходить по земле, а порхать и радоваться просто потому, что дышишь.

В нашем поселении есть одна аллея, вдоль которой высажены дикие яблони и по весне, когда эти деревца покрываются бело-розовыми цветами, аллея выглядит поистине волшебной. Я стою посреди всей этой красоты и вдыхаю нежный сладковатый запах. Лучи солнца ловко крадутся сквозь ветки деревьев, ласкают лицо и от удовольствия я морщу нос. Подул ветерок. Открываю глаза и вижу целый дождь из опадающих цветов, которые кружась, спешат в объятия земли. Их так много, что я не могу различить ничего вокруг, кроме этих бело-розовых лепестков. Я радуюсь, как ребенок. Подставляю ладони, набираю их как можно больше и сжимаю в руке, желая выбросить на ветер снова. Но когда открываю ладони, вместо лепестков вижу грязный пепел. Меня охватывает страх. Я кручу головой по сторонам и вижу, что все разрушено. Остатки зданий и земля белые от пепельного снега, а кое-где еще пылает огонь. Гонимая паникой, бегу, сама не знаю куда. И вот, посреди всего этого хаоса, я вижу свою семью. Они стоят рядом друг с другом и не шевелятся словно каменные статуи. Их лица расплывчаты, но я знаю, что это они. Мне остается, метров пять, чтобы добежать до них, и я прибавляю скорость. Я почти уже могу коснуться их рукой, как снова оказываюсь в пяти метрах от них. Пытаюсь снова и снова, но меня отшвыривает на прежнее место.

Огонь, словно хитрая ядовитая змея, бесшумно ползет к моим близким и вскоре их настигнет. Жало обжигающего пламени уже касается ног, но они так и не двигаются с места. Словно обезумевшая кричу: «Спасайтесь! Бегите отсюда! Спасайтесь!» Продолжаю бежать, но чем больше стараюсь, тем сильнее меня откидывает невидимая сила назад. Пламя полностью охватило их: оно сжигает одежду, волосы, лица. Не в силах что-либо сделать, я наблюдаю за тем, как огненный монстр пожирает моих близких и что еще хуже, чувствую отвратительный запах горящей плоти. Я продолжаю кричать. От криков мой голос хрипит, а глаза ослепли от дыма и слез. «Спасайтесь! Спасайтесь!»

Вот уже почти месяц я просыпаюсь от собственных криков и каждый раз не верю, что все это случилось со мной на самом деле. Все происходящее кажется до такой степени абсурдным, что представляется кошмарным сном, но открывая глаза, я вижу нависший надо мной угрюмый потолок и реальность обрушивается вновь и вновь, как поток ледяной воды.

Каждое утро, я твержу вслух, что должна быть сильной, должна подняться с постели и продолжать жить, но тут же в голове вспыхивает вопрос: «зачем» и тогда я сама себе отвечаю: «потому что мои родные хотели бы этого». Но как бы я ни старалась – действительность сбивает с ног.

Весь этот месяц я мало куда выходила из своей комнаты и почти ни с кем не разговаривала. Я проводила в этом маленьком сером пространстве все дни напролет, лежала на жесткой узкой кровати и бесконечно пялилась в однообразные стены. Сначала мне даже не было больно. Не хотелось ни плакать, ни кричать, будто внутри случился пожар, оставивший после себя лишь мертвое пепелище. Я ничего не чувствовала даже тогда, когда прокручивала в голове по кругу воспоминания о семье, снова и снова, пока не утопала в лапах своих кошмаров. А потом совсем внезапно пришла боль. Я почувствовала ее в груди, словно та была инородным телом, с которым придется теперь существовать. Мне хотелось бы вырвать ее, но как? С каждым днем она сильнее врастала в меня, переплеталась с кровотоком, пока не обернулась постоянной злостью. Я слышала, что время лечит, но думаю, что это не так, скорее время приучает к боли, чтобы можно было с ней жить дальше.

Я поднимаюсь, сажусь на край кровати и опускаю ноги на металлический пол. Уткнувшись лицом в ладони, пытаюсь прогнать остатки сна. Раньше, в своей прошлой жизни, когда мне снились дурные сны или просто выдавались неспокойные ночи, я обычно подходила к окну, открывала его и дышала прохладным воздухом, долетающим с морского побережья нашего пригорода. Я разглядывала при этом звезды на черном бездонном небе и тем самым обретала покой. Но вот беда: в этой комнатушке нет окна и звезд тоже нет. Единственное, чем могу довольствоваться, так это созерцанием серого потолка лежа на кровати.

Как и обещала Анна, память постепенно стала возвращаться. Я вспомнила больше о своей жизни, хотя лица родных по-прежнему оставались размытыми, а позже и то, что хотела бы вспоминать меньше всего – войну. Я помню, как она своими уродливыми щупальцами прокралась на улицы наших городов, а затем проникла и в каждый дом, принося с собой страх и отчаяние. Однажды утром она ворвалась в двери нашего дома тоже. Тогда я обняла своих брата и отца в последний раз: их отправили на границу. Мама, как медицинская сестра, все время находилась в госпитале, расположенном в городе, и домой почти не приезжала. Так мы и жили с сестрой вдвоем.

Мне было около шестнадцати, но я старалась заботиться о ней и сберечь в это опасное время, поэтому не разрешала ей выходить из дома. Я сама ходила пешком к трассе, где останавливались машины с провизией, а Алисе велела никому, кроме меня не открывать и сидеть тихо.

И вот наступил тот день, когда попала сюда. Я как обычно собралась в пункт выдачи бесплатного питания: зачесала длинные волосы в хвост, надела старую куртку брата и взяла с собой бежевую тканевую сумку для продуктов, которая успела изрядно потрепаться. Алиса вышла проводить меня. Ее две небрежные рыжие косы, казались еще более жгучими на фоне зеленого платья с длинным рукавом. Я до сих пор не могу разглядеть в воспоминаниях ее лица, увидеть цвет глаз, но помню, как знакомые говорили, что мы очень похожи, разве, что она младше на шесть лет.

– Не хочу оставаться одна, – жалобно сказала Алиса и крепко заключила меня в объятиях.

– Я не могу взять тебя с собой, на улице небезопасно. Не бойся, я быстро вернусь, – заверила я.

– Может у них найдется сахарное печенье? – Она