О Миранде было доложено генерал-инспектору армии графу де О’Рейли, который, как большинство вышестоящих офицеров, недолюбливал самоуверенного южноамериканца. Впоследствии слухи о произошедшем достигли самого короля. Миранда понял, что военная карьера не удалась. Он отправился на Гибралтар. Там его пригласили на новогодний бал к губернатору. Именно в то время началось увлечение Миранды всем британским, длившееся всю жизнь. По некоторым данным, тогда Миранду и завербовала секретная британская служба.

Неудачи по службе довели Миранду до депрессии. Отношения с испанцами, которыми он так восхищался десять лет назад, окончательно испортились. Миранда очень болезненно относился к интригам, окружавшим его в Кадисе, рассаднике антииспанских настроений южноамериканцев. Пожалуй, именно в этот период он впервые задумался о необходимости революционных перемен.

Американская война за независимость началась в 1776 году. По условиям договора 1779 года Испания должна была оказывать помощь в войне с англичанами. Миранда становится адъютантом генерала Хуана Мануэля де Кахигаля, назначенного командующим испанскими войсками на Кубе. Он отличился в двухмесячной осаде британской цитадели Пенсакола весной 1781 года. Миранда, в то время уже подполковник, помог французскому флоту дойти до Чесапикского залива — на помощь Джорджу Вашингтону, который осенью того же года участвовал в битве при Йорктауне.

Примерно в то же время недоброжелатели заподозрили Миранду в измене — будто бы он позволил британскому офицеру изучить укрепления Гаваны. Однако обвинение доказать не удалось, иначе бы Миранде грозил суд. Кахигаль тем не менее продемонстрировал свое доверие Миранде, поручив наблюдать за обменом пленными между Испанией и Британией на Ямайке. В 1782 году Кахигаля и Миранду направили на Багамские острова — принимать у британцев сданный ими столичный город Нью-Провиденс.

К тридцати двум годам Миранда имел репутацию способного, зарекомендовавшего себя с положительной стороны офицера. Но теперь, прослужив в испанской армии более десяти лет, он все больше не любил высокомерных испанцев, как в ранней юности — креольскую аристократию Каракаса. Война североамериканских колоний за независимость подтолкнула Миранду к мыслям о том, что освобождение Южной Америки от испанского господства — не за горами. Ни одна страна не могла успешно управлять такими огромными территориями, к тому же столь отдаленными от метрополии.

Друзья и родственники из Венесуэлы в письмах жаловались Миранде на несправедливости нового испанского правителя капитан-генерала Бернардо Гальвеса. «Жестокость Нерона и Филиппа II слились в нем одном!» — характеризовали они Гальвеса. От соотечественников Миранда также узнал, что Гальвес «только что разослал всем губернаторам приказ, запрещающий южноамериканцам выезд за границу без разрешения короля». Они называли Миранду «старшим сыном» Венесуэлы и умоляли спасти их. Вот выдержка из такого письма: «Одно твое слово — и мы пойдем за тобой, нашим лидером, до самого конца и будем сражаться до последней капли крови за великую цель… Ты можешь рассчитывать на всю нашу провинцию. А также, если сочтешь удобным, можешь договориться с иностранными державами о том, как освободить нас от этой проклятой неволи».

По возвращении в Гавану Миранда был внезапно арестован по приказу Гальвеса. По сфабрикованному обвинению в контрабандистской деятельности его приговорили к десяти годам тюрьмы. Кахигаль взял его на поруки. Миранду освободили, и несколько месяцев он провел в изоляции, иногда даже скрывался.

Миранда пребывал в отчаянии, опасаясь, что его вновь арестуют, несмотря на защиту Кахигаля. Вокруг него было немало врагов и доносчиков, которые подозревали его в шпионаже и интригах. Надо было действовать, чтобы как-то сломить ситуацию. Миранда решил добраться до Европы и там доказать свою невиновность лично королю Испании. В июне 1783 года он отбыл в направлении Северной Америки — это очень походило на дезертирство.

Миранда путешествовал с комфортом. В его каюте находились пианино, диван и, конечно, большое количество книг. Свои впечатления он записывал в дневник. Путешествие по Северной Америке весьма впечатлило его. Миранда был удивлен сексуальной распущенностью одиноких женщин в Северной Каролине и отшельничеством замужних дам. В Филадельфии его приветствовали высокопоставленные правительственные чиновники.

В декабре он наконец-то познакомился с Джорджем Вашингтоном. Этот человек произвел на Миранду неизгладимое впечатление. «Будто Спаситель прибыл в Иерусалим!» — записал он в дневнике. Вашингтон показался Миранде учтивым, но несколько замкнутым.

В Нью-Йорке Миранда встретился также с Александром Гамильтоном и Томасом Пейном. Он посетил места главных сражений войны за независимость: Саратогу, Олбани, Ньюхевен и Бостон. В Бостоне состоялась его встреча с известным французским политическим деятелем Лафайетом, который, однако, не произвел на Миранду впечатления. «Посредственность, облаченная в одежды активной деятельности», — заключил он.

Низкий уровень дебатов в американском конгрессе неприятно удивил Миранду. Озабоченность американских депутатов проблемами торговли была похожа на навязчивую идею. «Почему в демократическом обществе нет места достоинству? Оно должно быть основой любой демократии. Напротив, все преимущества отданы собственности, но собственность губит демократию. Еще одна несуразность, которую я заметил в Америке, связана с религией. С одной стороны, человеку позволено поклоняться Богу так, как он считает нужным, а с другой — его могут уволить с работы только за то, что он не исповедует христианство» — таковы были американские впечатления Миранды.

После посещения Северной Америки Миранда укрепился во мнении, что его континент может и должен быть свободным. Кроме того, он понял, что Соединенные Штаты Америки вынашивают экспансионистские планы в отношении Юга. Томас Джефферсон утверждал: Конфедерация должна стать центром, «вокруг которого объединится вся Америка, Северная и Южная». Это означало: испанские колонии будут постепенно завоеваны американцами.

В Англии, однако, были очарованы умом Миранды. После полутора лет, проведенных в Соединенных Штатах, в начале 1875 года он приехал в Лондон и поселился в гостинице «Ройял». Написал письмо королю Испании, в котором то пылко оправдывался, то отрицал все обвинения, то просил о прощении, заверяя в своей преданности испанской короне и умоляя монарха помочь ему восстановить его честное имя. Испанское посольство в Лондоне приняло его очень любезно, но ответа из Мадрида он так и не дождался.

Необычное сочетание обаяния и самоуверенности, отличавшее Миранду, произвело на окружающих такое же сильное впечатление в Лондоне, как в свое время в Соединенных Штатах. Позерство, столь свойственное латиноамериканской натуре, отнюдь не отталкивало от Миранды людей. Вскоре он стал вхож в круг таких заметных личностей, как Иеремия Бентам, лорд Хоу, лорд Сидней, лорд Шелборн, лорд Фитцгерберт и генерал Рейнсфорд. Впрочем, эти отношения были важны скорее для Миранды, чем для его новых друзей. Когда Миранду вызвали в Мадрид, он понял, что время для публичной защиты независимости испанских колоний настало. «Политикл гералд энд ревью» так писала об этом: