Его подтянули к борту катера баграми, вытащили на поверхность. Странный черный предмет оказался кителем офицера Российского военного флота с укрепленными на груди всеми знаками различия, тремя звездочками старшего лейтенанта на погонах. Из его ворота торчал, белея, обрубок человеческой позвоночной кости.

– Но… это же труп! – испуганно пробормотал молодой полицейский, в ужасе отодвигаясь подальше и тараща глаза на безрукий, безголовый китель.

– Да? – устало морщась, отозвался старый полицейский. – Ну вот, повезло нам на сегодня…

– Но как же это… Кто ж ему ноги и руки и голову обрубил?…

– Не «кто», а «что», – поправил его старший коллега. – Корабельные винты. Не видел еще, как чисто они умеют человеческое мясо рубить? Гильотина так не четвертует, как они… Ладно, не стой, как чучело огородное. Нагнись, посмотри, что у него в карманах…

Но молодой полицейский, замерев от ужаса, не сводил взгляда с одетого в китель морского офицера обрубок человеческого тела. Вполголоса выругавшись, старый полицейский сам полез во внутренний карман кителя, брезгливо морщась, вытащил оттуда пачку каких-то отсыревших бумаг.

– Не стой, говорю, как олух, а садись писать протокол, – снова сказал он, одновременно разворачивая найденное в кармане кителя удостоверение личности. – Обнаружены документы на имя старшего лейтенанта Павлова Сергея Андреевича, гидрографическое судно, Северный флот, Россия. Увольнительная в город Гдыня выдана на вчерашнее число до вечера, до восьми часов… Да уж, – со вздохом проговорил старый полицейский. – Помнишь, вчера вошли в наш порт корабли русского Северного флота? Вот, один из их экипажа уже готов. Пал смертью храбрых за Родину и за Андреевский флаг. Зато славно погуляли, пан офицер! – добавил он.

Молодой полицейский сел на скамейку в катере и вытащил из папки лист протокола, готовясь писать, однако руки его отчаянно дрожали, а глаза были прикованы к мертвому телу.

– Ладно, не мучайся, – старый полицейский забрал папку из его рук, сам уселся на скамью. – Иди заводи, подгони катер к берегу.

Затарахтев мотором, полицейский катер вместе со своей страшной находкой на борту направился к берегу.

– Где нашли? В порту? – Командир гидрографического судна кавторанг Карамышев, бледнея на глазах, смотрел на вытянувшихся перед ним в струнку офицеров его судна. – Да как же это?…

– Без головы и без ног, товарищ командир, – отвечал капитан третьего ранга Мельников. – Все конечности обрублены, под винты, значит, попал. Однако в кармане кителя найдены документы, так что никаких сомнений…

Карамышев схватился за голову, сжал ее руками, стал раскачиваться из стороны в сторону.

– Да как же это, а? Сережка Павлов… В первой же увольнительной… Ведь я его просил, предупреждал… В городе не напиваться, по борделям не ходить, в драки не ввязываться…

Офицеры стояли молча навытяжку и с тревогой следили за конвульсиями своего командира.

– Ну-ка! – крикнул вдруг он, прерывая свои причитания. – Давайте-ка рассказывайте по порядку. Ну! И давайте-ка сядем. Что вы стоите как во время адмиральского смотра…

Разговор происходил в кают-компании гидрографического судна. Кавторанг Карамышев плюхнулся на один из диванчиков, остальные, немного помедлив, также уселись.

– Ну? – снова спросил командир. – Рассказывайте! Прежде всего, когда ж вы его потеряли?

– Да хрен его знает, этого Серегу, – смущенно потирая подбородок, отвечал капитан третьего ранга Мельников. – Вы же знаете его, какой он молчаливый. Идет с нами и как воды в рот набрал. Не знаешь, то ли есть он рядом, то ли нет его. Потом мы спустились в эту… как ее… в подпивицу…

– Не подпивицу, а подвалицу! – поправил его старлей Воронцов.

– Может быть, в пивницу? – предположил кто-то из офицеров.

– Вот, точно, в пивницу! – воскликнул Мельников. – Я и говорю, где пьют, только в подвале…

– И что, он был с вами? – нетерпеливо спросил командир судна.

– Шел вроде бы с нами, – отвечал Мельников. – Потом обернулись, смотрим: нет его!

– Когда обернулись? – спросил кавторанг Карамышев.

– Ну… – Мельников замялся. – Когда стали первую пить…

– Ясно, – оборвал его командир судна. – С того времени кто-нибудь Павлова видел?

– Нет, он больше не появлялся, – отвечал Мельников. – Мы сидели, все ждали, вот придет, вот вернется, но его нет и нет. А потом нам самим пора уж было уходить, ну мы и подумали, что найдет Полундра дорогу на родное судно. Не маленький ведь…

– Я слышал, что его вроде бы кто-то еще на улице окликнул, – сказал старлей Воронцов. – Перед тем как мы в эту подвальную подпьяницу спускаться стали. Я думаю, он с этим человеком и ушел тогда. Вот и местные газеты пишут, что пил он с каким-то поляком…

– Какие газеты? – удивился Карамышев. – Ты откуда знаешь про то, что в польских газетах написано? Ты что, по-польски читать умеешь?

– Я нет, – поспешно отвечал Воронцов. – Но мне одна знакомая девушка прочитала, перевела…

Кавторанг Карамышев не ответил, некоторое время сидел неподвижно, тупо глядя на иллюминатор, за которым маячила панорама Гдыни.

– Так ты видел этого поляка? – вдруг спросил он.

– Краем глаза, товарищ капитан второго ранга, – отвечал старлей. – На вид типичный поляк, однако по-русски говорит, как мы с вами…

– Ясно, – Карамышев кивнул. В отчаянии он снова схватился за голову. – Ох, черт возьми, вот не было печали…

Все вежливо молчали.

– Вообще, у этих поляков оперативность удивительная, – осмелился заговорить старлей Воронцов. – Если не сказать подозрительная. Сегодня утром нашли тело, и уже в газетах об этом написано, и результаты экспертизы предъявлены, русский офицер был сильно пьян. И даже фотографию обрубка не постеснялись поместить, да еще сфотографировано так отчетливо… Там смотреть, аж мороз по коже…

– Фотография? – Карамышев уставился на Воронцова в упор. – Где фотография? Ну-ка, дай ее сюда!

– Пожалуйста, товарищ капитан второго ранга! – Воронцов вытащил из кармана многократно сложенную газету и протянул ее командиру. Развернув ее, тот уставился на крупный снимок, помещенный на первой странице. Остальные офицеры также сгрудились вокруг, стали рассматривать фотографию.

– Эх, четкая какая, – пробормотал один из них. – И правда, смотреть страшно…

– Нагрудные значки вроде как его, – сказал катреранг Мельников. – Китель очень похож на тот, что он всегда носил.

– Меня только удивляет, – сказал старлей Воронцов, – что обрублено как-то все чересчур аккуратно. Голову, конечности как ножом срезало. А на остальном теле ни одного рубца…

– Бывает такое, старлей, – с тяжелым вздохом отозвался командир. – Своими глазами видел.

– Все равно, странная какая-то это история, – не унимался тот. – Вы же все знаете Полундру: он умел пить. Чтобы его от лишней рюмки водки так развезло, чтобы он в воду свалился да под гребные винты попал – да ну не может такого быть!