— Еще как есть, — отозвался тот. Принюхался. — Ого: джин, виски и даже пиво. Уже начал праздновать?

— Чисто символически, для аппетита, — попытался отмазаться старлей.

— Имеешь право, — признал Поздняков. — Ты у нас теперь — герой. И конспиратор великий. О сетке и прочем даже я не знал.

«Почаще надо на службе бывать, а не укреплять в койке дружбу народов». Капитан, многие это знали, предпочитал проводить ночи вне расположения части. Исключительно в городке, в компании представительниц коренного населения. Ввиду типа острой оперативной необходимости.

— Так…

— Через часок-другой подъедем в одно место. Есть тема для серьезного разговора по моей линии.

— А…

— А руководство уже в курсе, — успокоил оперативный уполномоченный. — Стартуем, как стемнеет.

В машину, шестьдесят девятый «газон», загрузились вчетвером. Никитин — за рулем, Большаков — рядом. Сам Поздняков — сзади вместе с худощавым складным пареньком, лейтенантом Фесенко.

— Поехали, — скомандовал особист. — И рули, брат, аккуратнее. А то как бы не вышло, как в том пошлом анекдоте…

То самое время.

— Так о чем ты хотел со мной поговорить, Коля?

Он жалобно застонал, только что, дескать, пришел в себя. На самом деле старший лейтенант очухался несколько раньше, когда его выкинули из машины и куда-то поволокли. Просто не счел нужным оживать раньше времени, чтобы еще раз не получить по голове. Того, что прилетело до того, хватило с лихвой.

Открыл глаза и осторожно повел головой влево-вправо, потом глянул вверх — чистенько, аккуратненько и по-штабному культурно. То есть просторная, достаточно ярко освещенная палатка, складной стол, пара стульев, какие-то ящики в углу. И люди внутри. Один из них, капитан Поздняков (вот так встреча!), как раз склонился над ним.

— Нет, ты скажи, дружок, — несильно пнул лежащего ногой в бок. — Или тебе еще добавить?

— Довольно, Юрий. Оставьте нашего друга в покое, — негромко произнес стоявший чуть поодаль. Николай его сразу-то и не разглядел.

Сказано было на классическом, заметьте, английском. Без малейшего акцента и всяких там примесей. Большаков попытался навести резкость. Однако.

Самый что ни на есть настоящий английский джентльмен. Достаточно молодой, всего на несколько лет, по виду, его самого старше. Высокий, по-спортивному худощавый. Породистое, в смысле, лошадиное лицо, орлиный нос, тонкие губы, разделенные ровным пробором светло-рыжие редковатые волосы. Приодень такого в классическом колониальном стиле: рубаху и шорты цвета хаки, гетры до колен, грубые ботинки из замши, пробковый шлем и обязательно стек, классический тут же получился бы персонаж. Таких здесь и по всему миру хватало еще полвека назад. «Высокая миссия белого человека», «правь, Британия» и все такое. А кто-то просто от кредиторов скрывался. Впрочем, и в новехоньком, не обмятом даже камуфляже он смотрелся тоже достаточно живописно.

— Развяжите его и усадите на стул, — распорядился тот.

Освобожденный от веревок Большаков встал, после первого же шага вскрикнул и потерял равновесие. Наверняка упал бы, не поддержи его товарищ и сослуживец.

— Что с вами? — проявил участие незнакомец.

— Нога, — простонал старший лейтенант.

— Перелом? — отчего-то забеспокоился тот.

— Вряд ли. — Николай осторожно шагнул раз, другой. — Видимо, просто растяжение. Но все равно больно.

— Потерпишь, — хмыкнул Поздняков. — Ты же у нас герой.

— Постараюсь. — Большаков доковылял до раскладного стула и со стоном присел.

— Ну, что, красавчик, — начал было по новой речь особист, но тут его прервали.

— Вам пора возвращаться, друг мой, — прозвучал облеченный в вежливую форму приказ. — Идите готовиться, а мы тут сами во всем разберемся.

— Хорошо, — кивнул Поздняков. Миновал стоявшего у входа здоровенного, как культурист, мулата и шагнул в темноту.

— Ну, что, давайте знакомиться. — Странный персонаж присел за стол напротив Большакова. — Ваше имя мне известно. А меня зовут Бенедикт.

— Англичанин? — подал голос Николай. — Странно как-то.

— Чистокровный, — кивнул тот. — А еще баронет, потомок, уж поверьте, славного и знатного рода. Не буду настаивать, чтобы вы обращались ко мне «ваша светлость», достаточно просто «сэр». Впрочем, на этом тоже не буду настаивать.

— Секретная служба? — удивился Большаков. — Какого, простите, черта вы здесь делаете?

— Всей грудью дышу воздухом шпионажа[5], — улыбнулся тот. — Уже несколько лет, не без успеха, надеюсь, работаю на правительство, — усмехнулся, — бывшей колонии, сами догадываетесь, в какой организации. Такая вот ирония судьбы.

— Точно, — осторожно изобразил кивок Большаков. — Она самая. Ну и?

— А не перейти ли нам на ваш родной язык? Полагаю, так вам будет удобнее, да и мне практика не помешает.

— Как скажете.

— Отлично. — Раскрыл фасонистый портсигар из самой настоящей орудийной бронзы по виду. — Не желаете? Ну, как знаете. — С удовольствием закурил. — Не буду утомлять вас долгой болтовней. Контору, что я представляю, очень интересует нечто, находящееся на балансе вашей части. Догадываетесь, что конкретно?

— Плакаты из Ленинской комнаты? — предположил Николай.

Он тоже, не понять зачем, пытался вести беседу в стиле сидящего напротив: вежливо и слегка иронично. Получалось неважно, мешала гудящая от боли башка.

— Рад, что вы не растеряли чувство юмора, но — нет. Всего-навсего блок из радиосистемы настройки частот. Буду весьма признателен, если вы извлечете его из радийной машины и передадите нашему общему другу Юрию. Он, видите ли, решил переехать на жительство в Штаты. Премии за этот приборчик с лихвой хватит, чтобы там как следует обустроиться. Еще и вам останется, если вздумаете составить ему компанию. Кстати, как вам мой русский?

— Очень даже неплохо, — покривил душой Большаков. На самом деле Бенедикт, который сэр, изъяснялся на его родном языке просто на зависть: шикарный словарный запас, едва различимый акцент.

— Благодарю. Что скажете по поводу моего предложения?

— Надо подумать. — Николай вздохнул. — Позвольте сигарету.

— Бога ради, — раскрыл портсигар, щелкнул зажигалкой.

— Значит, я, — начал после короткой паузы Большаков, — возвращаюсь на объект. К утру-то успею? — Глянул было на часы, но не обнаружил их на привычном месте.