– Жить надоело?

– Похож. И кожа такая же светлая, как у нее.

Гоблин явно издевался. Смерив его взглядом, Жнец сжал в руке банку из-под пива. Она тут же превратилась в ледышку. Не обращая внимания на его гнев, Гоблин перевел взгляд куда-то в сторону.

– «Уйти в Ничто»… Что это вообще значит, интересно? Что превратишься в пыль, растворишься в ветре или дожде? Прах развеется по миру?

– Главное, чтобы вместо Ничто не получилось Нечто.

Жнец расхохотался над этой неожиданной попыткой пошутить, отчасти потому, что уже немного захмелел.

– Да что ты переживаешь? Ынтхак ведь все равно не может дотронуться до меча.

– Теперь – может. Она даже сдвинула его с места. Она и правда моя невеста. Было очень больно. Я еще никогда такой боли не чувствовал.

Голос Гоблина снова стал печальным. Узнай об этом Ынтхак, она бы очень обрадовалась, но у Гоблина на душе скребли кошки. Жнец удивленно смотрел на него, а затем, будто вспомнив что-то, спросил:

– А ты сказал ей, что уйдешь в Ничто, если она вытащит меч?

– Пока нет. Сперва не было необходимости, потом я упустил нужный момент, а в итоге вышло так, что я уже не могу этого сделать. Нельзя же просто попросить, чтобы она убила меня собственными руками.

– И что же делать? Меч ведь сдвинулся.

– Я планирую скрывать от нее правду.

– Как долго?

– Не знаю… Лет восемьдесят?

Жнец сразу понял, к чему клонит Гоблин, и зажмурился.

– Человеческая жизнь. Максимальный срок, который Ынтхак может прожить.

Рука Гоблина, крепко сжимавшая банку, бессильно разжалась. Он не был уверен, что все получится, как ему хотелось. Он мог бы еще восемьдесят лет оставаться здесь, а потом, когда Ынтхак проживет отведенный ей век, уйти в Ничто. Это было бы хорошим завершением жизни.

– Я тебе вот что скажу, так, на всякий. Ни в коем случае не говори ей всей правды. Любовь? Проделки гормонов. Восемьдесят лет? Это ты так придумал, а может, года через два она влюбится в кого-нибудь еще. Это не редкость.

Взгляд Гоблина заметался. Теперь у него появился еще один повод для беспокойства. Время для людей и гоблинов течет по-разному, так что, возможно, и любовь у них разной глубины.

Жнец нахмурился, сообразив, что попал в затруднительное положение. Желая развеселить Гоблина, он навел его на мысли еще более тягостные.

– И все-таки почему меч вдруг сдвинулся? Ведь поначалу она даже коснуться его не могла. Что-то изменилось?

– Хм… Что могло измениться?.. А! Может, она меня полюбила? Точно! Но с каких пор?.. Эх, хоть бы сказала тогда, а то ведь ничего не понятно!

Настоящая любовь… Ему вспомнились слова Ынтхак, сказанные после их поцелуя: «Придется пойти и на это».

Уголки губ Гоблина незаметно потянулись вверх, и, заметив это, Жнец беззвучно цокнул языком. От тоски к радости Гоблин переходил за считаные секунды. Жнец с жалостью смотрел на него, ведущего разговор с самим собой, как вдруг дверь открылась и из нее выглянула Ынтхак.

Ынтхак была в верхней одежде. Не глядя на Гоблина, она сообщила Мрачному Жнецу, что уходит. Гоблин, конечно, об этом не догадывался, но Ынтхак все еще дулась: уж очень задел ее разговор о его первой любви. На вопрос Гоблина, куда она собралась на ночь глядя, Ынтхак, по-прежнему обращаясь к Жнецу, ответила, что идет в библиотеку, и хлопнула дверью. Гоблин в недоумении уставился на резко закрывшуюся дверь.

– Пожалуй, два года – это даже много. Год и два месяца?

Ему нечего было на это ответить, поэтому он только смерил Жнеца взглядом и пошел следом за девушкой.

До библиотеки они шли вместе, вороша ногами опавшие листья. Ынтхак бурчала, мол, увязался тут, но настроение ее улучшилось. «Кем бы ни была та его возлюбленная, сейчас рядом с ним я», – думала она.

– Кстати, насчет меча… Почему он вдруг сдвинулся? Раньше я даже коснуться его не могла.

Гоблин и сам хотел об этом поговорить. Он взглянул на Ынтхак, которая явно сгорала от любопытства.

– Ты… ничего не хочешь мне сказать?

– Да нет.

– И все-таки что-то есть.

– А, это…. Ну да, пожалуй.

– По тебе же сразу все видно. Не стесняйся, скажи. Ты же знаешь, что бы ты ни рассказала, я все приму без осуждения.

Не понимая, что именно он хочет от нее услышать, Ынтхак замялась.

– Вот у вас денег, конечно, куры не клюют… Но разве хорошо, что вы все время дома сидите?

– Ты точно об этом хотела поговорить?

– Нет, ну правда, надо же куда-то ходить, что-то делать, а то и зачахнуть можно. Вы ведь в эпоху Корё служили государю, так?

Гоблин опешил от такого заявления. Вот уж непредсказуемая девчонка! Конечно, отчасти она права, никакого конкретного занятия у него нет, но обвинить его в безделии? И кому приятно такое услышать? К тому же он был разочарован: он ждал от нее совсем других слов. Она и правда именно это хотела сказать? Он недовольно сжал губы. Когда-то он пытался работать, но из этой затеи толком ничего не вышло.

– У меня, между прочим, была работа, – ответил он уклончиво, чтобы Ынтхак не догадалась о том, что с работой у него не складывалось.

Но Ынтхак уже поняла, что карьера у него была какая-то сомнительная.

– А, так вот почему вы дома сидите! Не хватает вам чего-то.

– Чего это, интересно? О чем ты вообще?!

– Да ясное дело чего – мозгов. На Докхва посмотрите, у него явно с этим проблемы.

Гоблин аж задохнулся от возмущения. Как же обидно, что она о нем такого мнения. К тому же он так и не дождался от нее того, что рассчитывал услышать, и совсем впал в уныние.

– Нет, ну это неслыханно! Впервые мне такое говорят. Впервые!

– Правда? Первая любовь решила вас не расстраивать?

Первая любовь. Услышав это, разозлившийся было Гоблин прыснул со смеху:

– Так ты что, ревнуешь?

У него тут же поднялось настроение, точно защекотало что-то внутри. Только что он сердился, а тут ехидно захихикал.

Зато теперь рассердилась Ынтхак, глядя на ухмыляющегося Гоблина.

– Что? Я? С чего бы? Я даже не знаю, когда она жила. Когда это хоть было? Корё? Чосон? Начальный период или поздний? Наверняка красавицей была. Вот только с первой любовью никогда не складывается, знаете ли.

Ынтхак злилась на Гоблина, вымещая свое раздражение. Она ревновала к его первой возлюбленной, хотя ничего о ней не знала. Как бы девушка ни пыталась скрыть эти чувства, он видел их как на ладони. Она искренне любила его, и, осознав это, он совсем развеселился. Удивительное дело: чем больше она злилась, тем лучше становилось у него на душе. Спрятав руки в карманы пальто, он с широкой улыбкой смотрел на кипящую от возмущения Ынтхак.