и неотступно. Чего только не предпринимал Владимир Петрович! Совершал вечерние моционы, пил вишневый сок с мякотью, читал перед сном детективные повести. А она, душа, все тосковала и тосковала…

Неслышной тенью проскальзывал тов. Северцев по затемненным улицам Розгорода. Иногда взгляд его натыкался на зеленый огонек такси. Ах, лучше бы он натыкался на что-нибудь другое! Другое было не так мучительно. А от огонька Владимир Петрович отворачивался, кусая губы. Каким холодным презрением окатывал он тех, кто толпился на стоянках, карауля машины с шашечками!

Процветала несправедливость. Почему домохозяйка из Саратова, прибывшая в Розгород навестить дядю, разъезжает на изящной «Волге»? Почему? Это унижало Владимира Петровича. Оскорбленный, усаживался он в персональный свой фургон, предварительно пнув колесо ногою. На душе было пасмурно. Ну, скажите, кто поверит, глядя на фургон, что это едет начальник коммунхоза? Неэстетичный зад фургонизированной «Волги» являлся по ночам Северцеву кошмарным видением.

И вот Северцев не выдержал. Северцев посетил автоуправление и предложил меняться.

— Я вам фургон, вы мне такси. Идет?

Начальник управления Иваниев хитро покачал головой.

— У города астма, — молвил он. — Город задыхается от нехватки таксомоторов.

Тогда Владимир Петрович перегнулся через стол и сказал конфиденциально:

— Послушайте, дорогой, вы ведь тоже начальник. Неужели вы не понимаете? А кроме того, фургон можно отлично использовать как такси. В нем больше жизненного пространства. Представьте, пассажир везет козу. Ну куда с ней в обычную «Волгу»? А здесь — пожалуйста.

— Зачем? — поморщился Иваниев. — Мы призваны возить людей.

— Домохозяек из Саратова? — с иронией поинтересовался Владимир Петрович. — Эх, Евгений Семенович, Евгений Семенович! Знали бы вы, какая тоска у меня! Отдайте мне «Волгу»! Ну что вам стоит? А я без «Волги» не человек. Не начальник. Когда-нибудь и вы ко мне обратитесь.

Евгений Семенович сопереживал. Ему ли не знать, что автомобиль-основа начальственного сервиса! Отнимите автомобиль — и не будет сервиса. А нет сервиса — нет начальника. Зачем же рядовые граждане из Саратова покушаются на основы?

За сервис, как известно, борются. Примеров тому множество.

Была в детском саду заведующая. Имелся у нее кабинет с полированным столом и мягкими стульями. Заведующая руководила, а в соседних комнатах подрастающее поколение лепило из пластилина лошадей и космонавтов. В отведенные часы оно поглощало манную кашу. Идиллия, буколики! Ан нет— и здесь готовилось покушение.

Садику выделили телевизор. Пусть смотрит поколение про Незнайку и «Спокойной ночи, малыши!». Поставить аппарат собирались в музыкальной комнате. Это ли не прямое покушение на начальственный сервис! Заведующая подозвала Матвея Ипполитовича, завхоза, и выдала распоряжение установить телевизор у себя в кабинете. Три раза в неделю, когда передают уроки иностранных языков, она включает его на полную громкость и отправляется на кухню пить чай с лимоном. Родители, приходя за детьми, шепотом поражаются интеллектуальному уровню руководства.

Остальное время телевизор молчит. Но заведующую посещают люди и зреют его. Аппарат рассеивает нехорошие сомнения в масштабности начальствования. Возьмите, к примеру, заведующую овощным ларьком. Обладает ли она голубым экраном служебного пользования? То-то и оно! Сервис и только сервис определяет масштабность.

Вооруженный этой истиной, директор предприятия осматривал новое здание конторы. Директор был бдителен. Он вовремя заметил, что помещение библиотеки больше его, директорского, кабинета. Поманил пальцем плотника и приказал перевесить таблички.

— Но книги не поместятся там, — робко сказали ему.

Тогда директор отобрал издания, отличающиеся высоким полиграфическим мастерством, и приказал поместить их у себя в кабинете. Покушение со стороны читательских масс было предотвращено.

Но душой современного начальственного сервиса является, безусловно, автомобиль. Сколько копий поломано в сражениях за черные и голубые «лимузины»! Потому-то и не удивился Евгений Семенович, когда пришел к нему начальник коммунхоза и интимно заговорил о сердечной тоске. А затем развернул деятельность. Звонил, писал, требовал. И, знаете, добился своего. Пришла с горьковского завода партия новых такси. Шашечки на одной из них быстренько замазали, сняли счетчик, и — в распоряжение товарища Северцева. С тех пор Владимир Петрович регулярно слушает по утрам сводку погоды. Если обещают дождь, он отменяет дневные поездки. Осадки могут смыть краску, и тогда проступят шашечки. Опасно! Но зато душа успокоилась. Не тоскует более.

ТОРЕАДОР ТОПОРЩИТ УСЫ

В городе Кузине назревала радость. Кузианки осаждали семейные зеркала, кузиане полировали туфли. До начала концерта «На голубой волне» оставалось два часа.

Кузин невелик. Эстрадные концерты здесь не часты. И потому всякий концерт встречается с великим воодушевлением.

Публика города Кузина хорошо воспитана. Больше всего на свете боится она опоздать к началу. Не беда, если кто задержался на работе и не успел отобедать — борщ ставят на цемент и, на ходу пережевывая бутерброд, летят в клуб. Да здравствует сухомятка! — лучше она, чем неуважение к артистам.

Зал полон. Притихшая публика глядит на занавес, ожидая. Занавес обнадеживающе шевелится. Живущий при клубе кот Тореадор задумчиво проходит по авансцене.

Время тикает, праздничность улетучивается, малосознательные начинают тосковать об остывающем на цементе борще. Другие беспокоятся: не случилось ли чего с артистами?

С артистами случилось. Разом повспоминали они вдруг, что все они служители своенравных и капризных муз. Богини — покровительницы древней Эллады имели к ним, оказывается, самое непосредственное отношение.

О своей близости к божествам артисты «Голубой волны» вспомнили в тот самый момент, когда к гостинице подкатил автобус местной филармонии. Ударник поставил ногу на ступеньку, и тут его осенило. Ба, да он не просто ударник, он служитель богини музыки Эвтерпы. Автобус показался ему не слишком фешенебельным. Родился ультиматум: или автомобиль с мягкими сиденьями и особой амортизацией, или он, служитель Эвтерпы, торпедирует концерт.

— Но ведь вы всегда ездили на таких автобусах! — наивно воскликнул администратор.

Рядовой член месткома, он не подозревал, какая могучая гордыня вздыбила «Голубую волну». «Волна» дружно поддержала ударника.

— Послушайте, — урезонивал «Волну» администратор. — Билеты распроданы, люди ждут вас…

Что такое? Их ждут? Кузиане и кузианки, что слышали вы о неистовой Мельпомене? Кузиане и кузианки, удостоила ли вас хоть единым взглядом грациозная Терпсихора? Они, видите ли, ждут их! Пусть ждут, велика беда!

Администратор, бия себя в грудь, уговаривал руководителя бригады снизойти до рядового автобуса. Руководитель не поддавался. Вдохновенный исполнитель «Безумного сердца», он почитал себя племянником тетушки Мельпомены. Не отыщется ли в филармонии «кадиллака» с откидным верхом?

«Кадиллака» не было. Администратор панически звонил по инстанциям. Зрители города Кузина ждали. Кое-кто, печально поглядев на празднично