– На, держи, крысёныш. – Она швырнула в окно червяков из коробки, и машина наконец отъехала от приюта. Эбенизер не слышал, как Джоффри кричал им вслед:

– Я говорил про комиксы! Она забрала мои комиксы! Не червяков!

– Кто-нибудь ещё кинется за нами в погоню? – спросил Эбенизер.

– Вряд ли, – ответила Бетани. Она уже жалела, что больше ни у кого ничего не украла.

– Разве это был не тот самый мальчик, которому ты запихивала червей в нос? Ты его не любишь по какой-то особой причине?

– Потому что он крыса, – отчеканила Бетани.

– Что ж. Зато честно, – кивнул Эбенизер.

Остаток пути они молчали. Бетани листала украденные у Джоффри комиксы, а Эбенизер изучал своё отражение в зеркале. Над правой бровью наметилась крохотная морщинка.

– Я должен как можно скорее добыть эликсир, – пробормотал он.

– Что? – спросила Бетани.

– Неважно, тебя это не касается. Вот мы и приехали. Добро пожаловать в новый дом!

Бетани окинула взглядом пятнадцатиэтажный особняк шириной в дюжину слонов. Потом пожала плечами и вернулась к комиксам.

– Не собираешься воскликнуть «Ух ты!» или «Ничего себе!»? – спросил Эбенизер.

– Не-а, – мотнула головой Бетани. – Напрасная трата места, чем тут восхищаться?

Эбенизер покраснел от злости. Он уже хотел накричать на Бетани, но сообразил, что это совершенно ни к чему. Она ведь скоро окажется в желудке монстра, так зачем напрасно сотрясать воздух?

– Вылезай, пойдём, – сказал он.

– А это обязательно? Думаю, в машине будет поуютнее, чем в таком домине, – откликнулась Бетани.

– Этот «домина» стоит больше, чем три замка вместе взятых! – заорал Эбенизер, больше не в силах сдерживаться.

Бетани ухмыльнулась, довольная тем, как легко вывела его из себя. Сунув комиксы в коробку, она выпрыгнула из машины.

– Я хочу сама выбрать комнату, – заявила Бетани, когда Эбенизер распахнул перед ней дверь. – И она должна быть больше твоей.

– Ничего не имею против, – кивнул Эбенизер. – Но сперва я хочу тебя кое с кем познакомить. Вернее сказать, кое с чем.

Он посмотрел на Бетани, и в груди его шевельнулось новое чувство. Впервые в жизни Эбенизеру не терпелось подняться на чердак и накормить чудовище.

– Оно живёт на самом верхнем этаже и будет очень радо с тобой познакомиться.

– Если оно так радо со мной познакомиться, то почему не спустится сюда? – спросила Бетани.

– Оно, знаешь ли, не любит двигаться и делает это только в крайних случаях.

Эбенизер стал подниматься по лестнице, и Бетани нехотя последовала за ним. Восхождение на пятнадцатый этаж растянулось на целую вечность, потому что Бетани высмеивала все картины и произведения искусства, попадавшиеся ей на пути. Некоторым досталось за кое-как нарисованные лица, другим – за недостаток цвета, третьи она просто окрестила «скучными».

Когда четырнадцать этажей остались позади, Эбенизер уже из последних сил боролся с желанием спустить Бетани с лестницы. Он не сделал этого по одной-единственной причине: монстр предпочитал еду, доставленную в целости и сохранности.

– Главное, не бойся, – предупредил Эбенизер. – Ему не понравится, если ты испугаешься.

– Если кто тут и испугается, то точно не я! – фыркнула Бетани.

Эбенизер закатил глаза. Ну ничего, очень скоро Бетани поймёт, что с монстром ей не тягаться. Он толкнул старую скрипучую дверь и включил свет. В комнате невыносимо воняло варёной капустой и мёртвым попугаем.

– Фу-у! – завопила Бетани и заткнула пальцами нос.

– На твоём месте я бы воздержался от фуканья. Ему не нравится, когда обращают внимание на запах, – прошептал Эбенизер. – И очень прошу тебя не визжать. Громкие звуки здесь не приветствуются.

– И ванная, я смотрю, тоже, – прогундосила Бетани, не вынимая пальцев из ноздрей. – Оно хоть знает о существовании шампуня?

Эбенизер в ответ раздвинул красные бархатные портьеры. Прятавшийся за ними монстр выглядел на редкость несчастным. Он явно слышал всё, о чём они говорили.

Бетани оглушительно завизжала. Она отняла руку от носа и ткнула в чудовище испачканным в козявках костлявым пальцем:

– Какая гадость! Какая мерзость! Это ведь старая, жуткая, бесформенная серая куча с глазами и языками!

– Пожалуйста, не слушай её! – поспешил успокоить монстра Эбенизер. – Она не соображает, что говорит. И вовсе ты не старый, и вовсе ты не жуткий! Ты замечательная куча, просто восхитительная!

Чудовище уставилось на Эбенизера всеми тремя глазами. На его морде было написано крайнее огорчение.

– То есть ты не куча! Разумеется, ты не куча! – торопливо выпалил Эбнизер. – Я хотел сказать, что ты… ты…

– Я голоден, – заявил монстр.

– Точно! Ты голоден! – воскликнул Эбенизер.

Чудовище мрачно покосилось на Бетани.

– Ты очень грубый ребёнок. Неужели все дети такие?

– Понятия не имею. Я же не знаю всех детей на свете. А что насчёт чудовищ? Неужели они все такие уродливые и склизкие? – сморщила нос Бетани.

Эбенизер решил, что с него хватит: общением с Бетани он насладился на жизнь вперёд. Пришла пора ей заткнуться. Он невольно задумался, как та женщина, о которой упомянула мисс Шиповски, смогла продержаться целых три дня.

– Может, ты хочешь, чтобы Бетани подошла поближе? Чтобы получше её разглядеть? – учтиво спросил Эбенизер монстра.

– Я ни на шаг не приближусь к этому чудищу, пока оно не научится пользоваться зубной щёткой! – топнула ногой Бетани. – У него из пасти воняет так, будто оно сожрало мешок кроличьих какашек!

– Бетани, твои желания меня не волнуют. Пора научиться слушать, что тебе говорят. Если монстр захочет, чтобы ты подошла, ты…

– Я не хочу, чтобы она подходила, – перебило его чудовище. – Мне и отсюда прекрасно видно. Если честно, я уже достаточно на неё насмотрелся.

– Отлично! – воскликнула Бетани и выбежала из комнаты со всей скоростью, на которую были способны её худые ноги.

Потрясённый, Эбенизер даже не попытался остановить девочку. На его памяти монстр впервые так быстро охладел к своему ужину. Эбенизер выжидательно посмотрел на чудовище. Но монстр не спешил с объяснениями и только сверлил взглядом дверь, за которой скрылась Бетани. А Эбенизер не хотел докучать ему вопросами – на случай, если монстр ещё злится. Поэтому на чердаке царило молчание, нарушаемое лишь отдалённым грохотом – это Бетани носилась по дому, жизнерадостно хлопая дверями.