Броуди скорчил гримасу, означающую сомнение. Его жизненный опыт подсказывал, что методы воздействия, на которые намекал шеф, никуда не годятся.

– Эта кошка, – сказал он, – только рада будет задирать хвост перед кем бы то ни было!

Стейбл загадочно усмехнулся:

– И перед больными проказой?

– Не понял, – наморщил лоб Броуди.

Из-за этой привычки морщиться он выглядел гораздо старше своих лет, но зато чуточку сообразительнее. В нем было что-то от ковбоя «Мальборо», наткнувшегося на непреодолимую преграду и пытающегося сообразить, как быть и куда скакать дальше.

– Мы устроим миссис Верещагиной экскурсию в лепрозорий, – пояснил ему Стейбл, меняя зубочистку. – Пусть сама выбирает, с кем быть сговорчивой: с Си-ай-эй или с прокаженными. Держу пари, что им ничего не обломится.

– Должно быть, вы шутите?

Хотя в английском языке не существовало четкого различия между местоимениями «ты» и «вы», оно определялось построением фраз и интонацией. Поскольку Стейбл являлся старшим офицером, то обращаться к нему следовало уважительно, что Броуди и делал. Со своей стороны, Стейбл разговаривал с ним свысока.

– Если это и шутка, – произнес он, – то русской красавице совсем необязательно знать об этом. При входе в лепрозорий у людей пропадает чувство юмора.

– Это точно! – развеселился Броуди. – Ха-ха-ха!

Забывшись, он нечаянно задел клаксон. «Форд» отозвался возмущенным возгласом. Парковщики покосились в сторону американцев и равнодушно отвернулись. В Каире принято общаться посредством автомобильных гудков. Так водители переругиваются друг с другом, приветствуют знакомых пешеходов, благодарят уступающих дорогу и просто напоминают окружающим о своем существовании. Даже в этот поздний час город ухал, квакал, улюлюкал, завывал и повизгивал на все голоса. И все же Стейбл не замедлил сделать подчиненному замечание:

– Не расслабляйся, сержант. Миссия всегда представляется проще, чем она есть на самом деле.

– Да, лейтенант, – согласился Броуди.

На самом деле он так не считал. Что может быть легче, чем пристроиться за машиной Ахмеда и проследить, как арабские наемники организуют похищение? Жертва плохо ориентируется в лабиринте каирских улиц, поэтому до самого конца не заподозрит ничего неладного. Может быть, Верещагина попытается кричать, когда неизвестные станут вытаскивать ее из машины, но какая ночь обходится здесь без воплей о помощи? К тому же существует множество способов заставить женщину умолкнуть. Вколют ей снотворное, закатают в восточный ковер и доставят по указанному адресу. Дальнейшее – дело техники, а с техническим оснащением у американцев все в порядке.

– Не повезло ученому с женой, – сказал Броуди, который плохо переносил молчание и бездеятельность. – Если уж жениться, то на мусульманке. А что? – Он осклабился. – На посторонних мужчин не смотрят, ходят по городу в жутких балахонах, лица прячут, наряжаются только для мужей. – Поразмыслив, он мечтательно добавил: – И раздеваются тоже.

– Могу обеспечить тебе постоянную работу в Египте, – произнес Стейбл. – Обзаведешься египтянкой. Будет наряжаться только для тебя. И раздеваться тоже.

Судя по улыбке лейтенанта, это была шутка. Судя по косому взгляду – предостережение.

Броуди заерзал за рулем, двигая задом так, словно уминал им торчащие пружины.

– Надоело ждать, – проворчал он извиняющимся тоном. – Я привык действовать, а не торчать на месте. Катящийся камень мхом не обрастает, как говорят у нас в Огайо.

– На Востоке необходимо уметь ждать, парень, – сказал Стейбл. – Египетские пять минут длятся три часа. Суетиться здесь все равно что ходить с зонтом. Глупо и неприлично.

Броуди понимающе кивнул. Он успел изучить некоторые неписаные правила поведения в Каире. Нельзя входить в мечеть во время молитвы. Нельзя фотографировать внутри гробниц. Гулять по Городу Мертвых у подножия горы Мукаттам можно, но лишь в том случае, если не имеешь ничего против того, чтобы тебе выпустили кишки бродяги, обитающие в могилах. Не рекомендуется платить за товар больше половины запрашиваемой торговцами цены. Категорически запрещается заговаривать с женщинами, носящими паранджу.

И вот новый сюрприз!

– Зонт, гм, – повторил Броуди. – Что неприличного усматривают в нем арабы? Зонт напоминает им член?

Услышав такое предположение, Стейбл едва не проглотил зубочистку. «Это твоя башка напоминает член, сержант, – думал он, корчась от хохота. – Здоровенный тупой член, предназначение которого вовсе не в том, чтобы рассуждать». Кое-как подавив желание произнести фразу вслух, он утер выступившие слезы и сказал:

– Не вздумай поделиться своими мыслями с аборигенами, парень. Тебя не поймут. Зонты в Каире не носят потому, что здесь не бывает дождей.

– Совсем?

– Практически да.

– Климатическое оружие?

Едва неосторожный вопрос сорвался с языка Броуди, как Стейбл подался к нему, яростно сверкая глазами.

– Природные условия, – прошипел он, тыча подчиненного пальцем в грудь. – Естественные природные условия, только и всего. И настоятельно советую держать некоторые познания при себе, ясно, сержант?

– Да, сэр, – выпрямил спину Броуди.

Сидячая версия стойки «смирно».

– А если тебе нечем заняться, – продолжал Стейбл, откидываясь на сиденье, – то понаблюдай за типом, который болтается возле входа в ресторан. Не нравится он мне.

– Мне тоже. Пьяный, как сибирский медведь.

Скорее мужчина напоминал моряка, ступившего на сушу после многодневной качки. Стоило ему бросить взгляд на часы или достать из кармана зажигалку, как он утрачивал с трудом найденное равновесие и был вынужден делать несколько шагов вперед. Хитрые парковщики уже дважды подходили к нему за подачкой и оба раза получили по пригоршне мелочи. Теперь, подобрав оброненные монетки, мальчишки приглушенно переругивались из-за добычи. Некоторое время мужчина тупо наблюдал за ними, а потом отвернулся и расставил ноги пошире, чтобы не упасть.

Стейбл, заподозривший неладное, успокоился. Даже самому лучшему актеру не под силу сыграть настоящее опьянение. Всегда получается или перебор, или недобор. Точная имитация жестов и движений человека во хмелю невозможна. Трезвый не способен расслабить все мышцы до такой степени, чтобы превратиться в ходячее желе. Притворщик скопирует походку, но забудет про положение головы или рук. Заговорит заплетающимся языком, а взглянуть затуманенными глазами не удосужится. Что касается позы, то у пьяных она неподражаема. Мужчина, привлекший внимание американцев, попадал рукой в карман со второй или с третьей попытки, а его приплясывания с целью сохранить равновесие были неподражаемы.

– Русский, наверное. – Броуди наклонился к лобовому стеклу. – Интересно, где и чем он умудрился нализаться? Не в ресторане же шампанским?