Майор потянул на себя дверь и просунул голову внутрь. Вся группа во главе с лейтенантом, вместо того чтобы тренироваться, столпилась вокруг ковра, который заменял ринг. Ухтыблин сразу же все понял. Кому там сегодня не повезло с Бугаем? Он подошел поближе, махнул рукой лейтенанту, который обернулся на звук открываемой двери, и принялся осматриваться.

А, Одинцов… неплохой парнишка. Служит хорошо, с желанием, а не «отбывает номер». И похож… как он похож на Резкого! Ухтыблин вздохнул. Отослали родителям только личные вещи, которые остались в отряде, но вот только крапового берета Резкого не смогли найти. Куда он его дел? Потерял, что ли? Нет, это невозможно. Но вроде везде искали… Интересно, когда Бугай начнет бить? Его вряд ли остановишь, ему совсем не интересно, чей Одинцов брат. Ухтыблин похвалил себя за интуицию. Как он вовремя зашел в спортзал! Когда Одинцов «поплывет» от первых ударов, а это скоро произойдет (Бугаев уже начал злиться, улыбка на его лице плохо скрывала еле сдерживаемую злость), то он тут же остановит бой. Хотя основному «рукопашнику» надо тренироваться, но почему-то майор не хотел, чтобы Бугаев тренировался на Одинцове. Почему? Как его? Да, Сергей… Так вот, Сергей ничем не хуже и не лучше других бойцов и не нуждается в жалости, если уж пошел в спецназ. Незачем жалеть. Но Ухтыблин был твердо уверен в том, что, если бы Резкий сейчас находился здесь, то Бугай вел бы себя иначе.

Бугаев тем временем чуть пригнулся и, с силой оттолкнувшись от ковра ногами, бросился вперед, выбрасывая руки в тяжелых ударах. Первый, сокрушительный удар Сергей встретил поднятым левым плечом, но удар был так силен, что его отбросило на канаты. Бугай тут же оказался рядом. В его глазах Сергей прочитал окончательный приговор, который не подлежал обжалованию. В ближайшие секунды все должно было закончиться.

И тут он разозлился. Ведь давал шанс Бугаю закончить дело мирно, без нокаутов, но тот не захотел. Ладно…

Сергей стремительно пригнулся, пропуская над головой тяжелый правый сержанта, затем разогнулся и, используя инерцию тела, жестко и безжалостно ударил Бугая в голову.

Сержант пошатнулся, но устоял. На долю секунды его глаза стали бессмысленными, и он опустил руки. Сергей сделал шаг назад, выбирая наиболее удобную дистанцию, и провел стремительную «двойку», целясь в открытый подбородок. Он бил расчетливо и сильно, вполне осознавая, что делает.

Любой, достаточно сильный удар по голове, нанесенный по любой ее части, приводит к так называемому «инерционному взрыву» и нарушению работы вестибулярного аппарата. Мозжечок сержанта от полученных потрясений сместился в сторону на считаные микроны, но и этого вполне хватило, чтобы центральная нервная система временно потеряла контроль над телом, и он рухнул на ковер.

Первым очнулся майор.

— Врача сюда, быстро! Никитин, за водой! Лейтенант, ко мне! — закричал он в полной тишине, и все вокруг сразу пришло в движение.

Ухтыблин выскочил на ковер прямо в «берцах» и попытался обхватить за плечи ставшую вдруг такой неуклюжей тушу сержанта. Подоспевший лейтенант помог ему. Вместе они перевернули Бугая на спину. Больше всего их напугало то, что глаза Бугаева были открыты, но его зрачки закатились куда-то под лоб. Побледневшие офицеры переглянулись. Выскочивший из своего кабинета врач (в любом спецназе есть врач при погонах, такова уж специфика этих подразделений) оттолкнул их и схватил сержанта за кисть, чтобы нащупать пульс. Другой рукой военный эскулап быстро и привычно раскрыл чемоданчик с нашитым на боку красным крестом и сунул Бугаю под нос ватку с нашатырем. Веки бойца затрепетали, словно крылья бабочки, сначала медленно, затем быстрее, и зрачки вернулись в нормальное положение.

— Что это? — захрипел сержант. — Где я?

Ухтыблин облегченно вздохнул и мысленно перекрестился.

— Док, что с ним? — на всякий случай спросил он, уже зная ответ.

— Сотрясение мозга, вот что, — проворчал седоватый мужчина в белом халате, наброшенном на форму. — Обыкновенный нокаут. Как я не люблю бокс, если бы вы знали! И это называется благородный вид спорта!

— Потом, док, потом… сейчас что делать надо?

— В госпиталь! В стационар! Полный покой! Я сделаю назначения!

Майор отдал необходимые команды, и Бугая увели под руки.

— Тренировка закончена, — объявил Ухтыблин смотревшим на него бойцам. — Все в душ, ну, а далее по распорядку. Что там у вас, обед? Ну вот, идите и обедайте. Одинцов, задержись. Док, вы тоже на пару слов.

Сергей зубами стянул с мокрых рук перчатки и устало присел на край ковра. Наверное, будет выговор. Ну, сначала, как и положено, назначат проверку. Так, формально, ведь свидетелей полно. А потом уже влепят по полной. Боец попал в госпиталь, а это уже называется «чрезвычайное происшествие».

— Ну, что делать будем, лейтенант? — посмотрел на офицера Ухтыблин. — Прохлопал?

— Да я, товарищ майор, и не думал совсем, что вот этот, — растерянно кивнул в сторону Сергея лейтенант, — такой… что он так сможет.

— Петрович, что скажешь? Когда Бугаев сможет выступать? — повернулся майор к врачу.

— Что?! Что вы сказали, Николай Иванович?! — Когда врач отряда злился, то он всех, даже рядовых, называл на «вы». — Ну, знаете ли! Бугаеву следует забыть о спорте на ближайший месяц! Только легкие пешие прогулки! Все, мне пора! — Он свирепо посмотрел на майора и двинулся к дверям, на ходу сдирая со своих покатых полноватых плеч накрахмаленный халат.

— Та-ак, — перевел взгляд на Сергея майор. — А ты что скажешь?

Сергей тяжело поднялся с ковра и молча уставился себе под ноги.

— Тоже стандартный ответ, — ухмыльнулся Ухтыблин. — Тогда слушай мою команду. На соревнования поедешь ты, Одинцов. Давай готовься. Лейтенант!

— Слушаю, товарищ майор!

— Я? — удивился Сергей, но майор не захотел тратить время на объяснения. Одинцов уже не интересовал его, по крайней мере до вечера, когда надо будет объясняться с командиром отряда.

— Запиши Кубинца в команду как рукопашника.

— Кого?!

— Кубинца! Одинцова! Кличка у него такая теперь будет.

— Есть! А…

— Что?

— Так он даже еще на шевроны не сдал зачеты. На наши шевроны, спецназовские. Там же все «краповики» едут. А у Одинцова нашивки на форме общевойсковые… Это как тогда понимать?

— А когда у нас зачеты?

— Через две недели, как раз квартал заканчивается.

— Вот на соревнованиях и сдаст! А кого прикажешь выставлять на «рукопашку»? Сам кашу заварил, сам пусть и разбирается. Хорошо выступит, мы перед строем тут же эти шевроны и вручим. Еще вопросы есть?

— Один остался.

— Ну, что еще?

— А при чем тут кубинцы?

— Эх, лейтенант, не видел ты, как кубинцы боксируют. Был у них один такой, Теофило Стивенсон. Слышал о таком? — покосился на Сергея майор.