— Ты говорил, что новый «1C» пригнали из Бромвича всего неделю назад? — спросил он.

— Неделю назад — это точно, — ответил Валериан, сворачивая за угол на полной скорости и чуть не задевая твердый бетонный фундамент лампы Карлсона, — но не с завода в Бромвиче. Его построили в секторе астероидов Карескрии, где шахты. На одном из тех секретных заводов, что старый император Грейффин IV построил пару лет назад.

— Заводы в Карескрии? — удивленно спросил Брим. — Там же ничего не производят, кроме нищеты и детей. Я-то знаю, это мой родной сектор Империи. По крайней мере был им, пока я не сумел удрать, — А, — ответил Валериан. — Чуть не забыл. Ты же и в самом деле карескриец, хотя и говоришь по-другому. В общем, Грейффину, видно, осточертела эта отсталость Карескрии, и он там заложил несколько секретных комплексов для строительства военных кораблей.

Убрав обе руки с румпеля, он смахнул лед с ветрового стекла, проезжая мимо ржавеющих и засыпанных снегом останков рухнувшего звездолета — одного из сотен, усыпавших обширные поля вокруг верфей Гиммаса. Остатки кораблей — имперских и вражеских — были результатами несчетных безуспешных попыток Лиги вывести базу из строя.

Брим попивал кф'кесс, обжитая рот горячей сладостью.

— Карескрия, — задумчиво протянул он. И мысли его ушли в давно прошедшие времена его юности в этом Вселенной забытом регионе — до того, как была уничтожена его семья в одном из внезапных нападений Лиги, с которых началась предыдущая война. В те времена единственной отраслью промышленности Карескрии были шахты на астероидах. Водить звездолеты Брим научился, пилотируя печально известные карескрийские рудовозы — списанные военные сухогрузы с огромными двигательными отсеками и не по размерам большими гравигенераторами, толкающими изрыгающие дым железяки, неимоверно загрязняющие природу почти всех «обитаемых» планет Карескрии. Брим был одним из немногих, кому посчастливилось вырваться — и то лишь потому, что с детства был одарен острым зрением и быстрыми рефлексами скальной кошки… Но вырвался ли он из Карескрии? Если судить по реакции окружающих — нет. Ему всегда говорили: «Вы — карескриец», и никогда «Вы были карескрийцем». После всех этих лет, когда он тщательно следил, чтобы не быть карескрийцем даже в мелочах, проведенная в нищете юность все еще не оставляла его.

— Вот ты и заткнулся, Вилф, — прокомментировал Валериан, съезжая с дороги на эстакаду через пять рельсовых путей в одной трубе, сквозь ворота стоянки рядом с огромным ангаром сборочного стапеля — наверное, одного из тех, что Брим заметил с борта «Жака Шнейдера». Огромное кирпичное здание было окружено рядами больших рычащих генераторов и приземистых башен, мигавших по очереди темно-синим и красно-оранжевым огнями. Над головой из массивных труб свешивались кабели, соединявшие десятки сверкающих шаров, смонтированных на крыше здания. Брим с отсутствующим видом улыбнулся.

— Кое-что вспомнил, — ответил он. — Глубоко, оказывается, запало.

— Думаю, я тебя понял, — сказал Валериан и кивнул. — Я бывал в Карескрии пару лет назад…

— Там надо пожить, Марк, — буркнул Брим, в несчетный раз думая, что же заставляет его любить Империю вопреки столетиям бессердечного, но вполне законного грабежа его родного доминиона.

— Ну, — сказал Валериан после долгой паузы, останавливая глайдер под навесом возле дверей, — я с удовольствием поверю тебе на слово.

* * *

Внутри огромное здание было разделено на четыре больших отсека, в каждый из которых мог вместиться звездолет размера крейсера. Первые два огромных помещения были почти пусты — с тех самых пор, как база была закрыта людьми из КМГС в первые годы «мира» после катастрофического Гаракского договора. Призраками стояли на рельсах ржавеющие локомотивы под старыми мостовыми кранами, все еще способными вынуть целую секцию двигателей из отсека. Эти помещения Брим с Валерианом проехали в вагончике, гулко стучащем в пустоте эхом, как подземное насекомое в Катакомбах на Савньере. Но далеко не доезжая до дверей третьего, они услышали доносящийся оттуда шум. Свет сотен укрепленных в потолке ламп Карлсона резал глаза почти до боли и оглушал шум работы после тихих и темных, как гробница, предыдущих отсеков.

Два грохочущих гравибассейна отсеков были заняты характерными — ни с чем не спутаешь — кораблями класса «Звездного Огня», окруженными армией измерительных приборов и переплетением тысяч проводов. Хищная красота обсидианово-черных крейсеров была предназначена для высокоскоростного маневрирования в атмосфере за счет идеальных обводов. Корабли были трехкорпусными, по традиции Валериана: главный фюзеляж и два «понтона», смонтированных чуть ниже средней линии. Они содержали по три гравигенератора А-876 адмиралтейского класса и были присоединены к главному корпусу перемычкой, характерной для гоночных яхт, которые раньше строили на верфях Шеррингтона. Чуть выдавались назад зубчатые, низко посаженные устройства мостика над заостренными носами, и, если не считать фонаря главной батареи, только они и нарушали обтекаемость. Орудийные башни составляли наиболее заметное различие между первой моделью и моделью «1C», поскольку у последней модели на главном фюзеляже были две башни, а не одна. Конечно же, новый суперфокусированный разлагатель, пара которых выглядывала из срезанных башен, был чуть потолще. Иначе и быть не могло, поскольку новое оружие должно было содержать путь разгона достаточно близкий к источнику питания для эффективности охлаждения. И… да, конечно, передние экраны были выдвинуты еще дальше. Брим кивнул. Так и должно быть ради преодоления неприятной склонности корабля к перегреву при околопланетных операциях на высокой скорости. Вут возьми, корабль еще и подлиннее малость. Должен быть, во всяком случае. На моделях «Марк-1» линия люков двигательных отсеков шла мимо центра перемычки. На этом доходила только до половины. Так, что еще?

Увлеченный Брим забыл о Валериане, и только смешок последнего напомнил ему, что он тут не один.

— Я так понял, что ты одобряешь ее внешний вид, — сказал конструктор, слегка толкнув карескрийца локтем.

— Можешь не сомневаться, — ответил Брим, не сразу очнувшись. — Ты всегда умел делать красивые корабли.

— Красивый корабль… — начал Валериан, протягивая ладони вперед, как в детской игре.

— Красиво летает, — закончил фразу Брим. Это был самый старый афоризм в инженерном справочнике — и редко он бывал неприменим. По крайней мере к «Звездным Огням» он подходил на все сто. На них летать было сплошное удовольствие от взлета и до посадки, а по скорости они превосходили почти все корабли известной Вселенной. А теперь наконец такие корабли стали строить не где-нибудь, а в Карескрии.

Взойдя по трапу, Брим прошелся по кораблю (Валериан держался рядом с ним как привязанный), проскальзывая между снующими туда-сюда рабочими и инженерами и отмечая изменения, которые были сделаны внутри корпуса. Колоссальные — неимоверные — отличия от обычного «Звездного Огня». Здесь все было для стрельбы, маневренности и скорости — в таком именно порядке. С полным использованием всего объема. Ни кают-компании, ни удобных кубриков, ничего вообще, что нужно для долгого полета. Неизменными остались только силовые установки. Даже главные генераторы плазмы выросли до моделей 2450, только что вышедших из лабораторий Красны-Пейча на Содеске. Это позволило усилить броню над двигательными отсеками — слабость, которая оказалась очень заметна на Флюванне в боях с новыми «Горн-Хоффами» модели 262.