– По моим расчетам, через сорок минут нас закинет обратно, – сказал Эдвирг, когда ученые облазили все закоулки двора и вернулись обратно, на место, куда их переместило. – Предлагаю обождать тут, сделав привал. Мы его заслужили – все же это довольно страшный и дикий мир.

– Но животные хотя бы не портят частоту мира, сколько бы их тут ни было, – ответила ему Рестана, с удовольствием присаживаясь на поваленный ствол дерева и вытягивая ноги. Она с благодарностью приняла походный стаканчик с кофе, отпила и продолжила мысль: – Конечно, они представляют опасность для человека, то есть для нас. Но частоту мира никоим образом не портят, в отличие от таких домов.

Ни у кого из коллег обратного мнения не возникло, и время до перемещения обратно они провели, делясь впечатлениями о мире.

«…Таким образом мы и познакомились с восьмым миром. Тогда еще мы об этом не знали – миры не нумеровали особо, это были просто спонтанные опыты, в которые нам пришлось погрузиться. И это была наша работа.

Сейчас же современный человек относится к духовности и ко всем подобным экспериментам как к чему-то классному, интересному, опасному, нужному, но точно не как к работе. Как к работе к этому относятся только люди, профессионально зарабатывающие на этом деньги. Может, предсказывают что-то за деньги, лечат или что-то подобное. А может, и нет.

Для нас же это было работой, поэтому наши головы просто пухли от информации после перемещений и от отчетов, которые мы потом писали для бюро. В них не было ничего секретного – эта информация лежит за пределами интересов каких-либо служб, государств и прочего именно по той причине, что не несет никакой пользы. Это просто данность. И эти миры находятся друг от друга в миллионах световых лет. Поэтому никто в это обычно не вмешивается.

Из дневника Марвина

Рис. 8. Искажение пространства

Ученых очень впечатлило перемещение в восьмой мир. Это было им интересно, и еще неделю или полторы они обсуждали все это, писали отчеты, описывали руководству, что там происходило. Но, естественно, никто из них не собирался туда вновь идти.

– Я туда даже с пушкой не пойду, если выдадут, – постоянно приговаривал Эдвирг, сидя за отчетами. – Что если там с десяток медведей сидит? А это все же город, и где бы они там не водились, даже если домов не было…

– Ничего бы ты с оружием не сделал. Ты ведь не подготовлен, как спецслужба, – закончила за него Лори, которая слушала одно и то же уже пятый день.

– Да, – Эдвирг не заметил смешка в ее словах и продолжил: – Но у нас оружия и не было отродясь. Как же мы тогда перемещаться будем?

– Куда? – не поняла Лори.

– Туда. Думаешь, не придется больше?

– Думаю, перемещаться надо в другое время суток, – вмешался в разговор Марвин, как раз вернувшийся от руководства. – Ведь днем там совсем другие звери бродят, а если и медведи, то хлопушки или петарды помогут от них скрыться. И да, нам вновь предстоит перемещение.

Ученые – кто с радостью, а кто нет – начали готовиться к перемещению в другой мир, не забыв набить карманы петардами. Только они не учли, что при перемещении все они могут взорваться.

Раздался эффектный хлопок, и ученые начали взбудоражено осматриваться, пока не поняли, что это был за звук.

– Фу-у… – Рестана с отвращением принюхивалась к стоящему вокруг ученых запаху пороха, оставшемуся от разорвавшихся петард.

– Да, дела, – грустно протянула Лори, глядя на испорченную одежду. – Хорошо хоть сами не пострадали.

– Значит, никаких петард перемещать с собой не нужно, – констатировал Марвин и огляделся.

Ученые оказались в том же заросшем дворе, но уже при свете солнца. Удивительно, но деревьев росло меньше, а дома были менее разрушены, в некоторых даже сохранились окна.

– Мне кажется, или дома не такие изуродованные временем, как в прошлый раз? – с удивлением спросил Славик.

– Да, кажется, здесь прошло меньше времени, чем там. Может, лет пятнадцать–двадцать…

Разделившись и немного осмотревшись, ученые вновь встретились на бывшем когда-то футбольном поле и начали делиться мнениями.

– Мне кажется, это последний день нашей страны, прежде чем она стала другой, – загадочно произнес Эдвирг.

– Мы находимся не в том мире, в котором были до этого, где началось резкое строительство домов, – терпеливо пояснил Марвин остальным коллегам, когда понял, что Эдвирг не собирается больше ничего добавлять. – Мы оказались в том мире, который возник в тот момент, когда наша страна перестала быть нашей.

Поймав на себе несколько озадаченных взглядов, он торопливо продолжил:

– Я не имею в виду распады стран, а энергоинформационные производства, происходящие на внутреннем плане. Они не совпадали с распадами стран. Думаю, этот мир – следующая прослойка между миров мастеров и миром людей.

Рис. 9. Плюсовой мир

«…Мир был довольно чист, в нем приятнее было ходить. Сохранились даже какие-то дорожки. Как мы потом выяснили, эти дорожки когда-то и были дорогами, по которым ездили автомобили. А теперь по ним можно было только ходить – они сильно сузились. Над ними нависали деревья, а иногда и валялись поперек, поваленные непогодой.

Это был очень красивый, чистый мир. В нем нет никого, кроме животных и изредка заходящих странников, но и тех единицы. И их практически не видно – можно пройти несколько крупных городов этого мира и никого не встретить. Мы шли по этим дорогам, засматривались на местность, разговаривали. И прекрасно понимали, что мы увидим дальше.

Это будет наш город в то время, когда мы уже жили, и мы помним тот момент, когда он как бы заморозился в том времени. По вывескам магазинов и кафе нам удалось с точностью определить дату, когда это случилось с городом – когда он отделился, и часть города по энергетике перешла в седьмой мир. У нас получилось это сделать, потому что мы помнили, что одно кафе было закрыто тогда, а другое, наоборот, открыто. Мы сопоставили плюс-минус два-три года и получили точную дату».

Из дневника Марвина

Нигде не было электричества, ничто не работало. Но ученых удивил тот факт, что нигде не было автомобилей. Вообще никаких, ни одного. Почему-то было только то, что крепилось к земле тем или иным образом: фонарные столбы, лавочки, деревья. Автомобилей и прочего – ничего не было. Для ученых так и осталось загадкой, почему