— Вот здесь, как нам доложил комбат, приготовлен огневой мешок для врага, — заметил Катуков. — Но разве противник дурак? Разве он полезет в этот мешок? Нет, он изберет для наступления другое направление и, скорее всего, нанесет удар в стыке ротных опорных пунктов, которые мы только что легко обнаружили.

Стало ясно, что сокрушить такую оборону — нетрудное дело даже при равенстве противоборствующих сил, а ведь она должна была, по своей идее, сдержать противника, имеющего тройное превосходство в силах и средствах»[8].

Все, что можно было устранить перед началом учебного боя, командиры устранили, приняли к сведению замечания комбрига. Трудились бойцы и командиры до седьмого пота. Катуков понимал, что этот труд был не напрасным. Когда начались не учебные, а настоящие бои под Орлом и Мценском, а затем и под Москвой, многие танкисты с благодарностью вспоминали «степную академию полковника Катукова».

Со дня на день бригаду должны были отправить на фронт, положение там не улучшалось. Сводки Совинформбюро по-прежнему были тревожные. Красная Армия вела тяжелые оборонительные бои на огромном пространстве от Баренцева до Черного моря. Оставлены многие города, в том числе и Киев. Из газет стало известно, что 20 сентября 1941 года, буквально на второй день после оставления столицы Украины, в районе городка Лохвицы (Полтавская область) погибли командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос и начальник штаба генерал-майор В. И. Тупиков.

Противник добился успеха не только на Киевском направлении. Немцы заняли Минск, Смоленск, подходили к Вязьме. В связи с этим Гитлер отдал приказ войскам, в котором говорилось: «Создана, наконец, предпосылка к последнему огромному удару, который еще до наступления зимы должен привести к уничтожению врага»[9].

Прорвав оборону Брянского фронта, танковая группа Гудериана двинулась к Орлу, чтобы с юга начать наступление на Москву.

Ставка Верховного Главнокомандования начала стягивать к столице сформированные в тылу новые дивизии. Получил приказ и Катуков — срочно погрузить 4-ю танковую бригаду в эшелоны и перебросить в Подмосковье, на станцию Кубинка. 23 сентября бригада двинулась к Москве.

Железные дороги во время войны работали бесперебойно. Военные эшелоны пропускались в первую очередь. Через два дня бригада уже разгружалась на станции Кубинка. 2 октября в штабе появился офицер связи с пакетом. Взломав печать, Катуков извлек небольшой листок. Это был приказ Главного автобронетанкового управления, подписанный генералом Федоренко. В нем говорилось о необходимости снова погрузить технику на платформы и следовать в район города Мценска. «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! — произнес Катуков, передавая листок начальнику штаба Кульвинскому. — Значит, дело наше дрянь». Кроме того, в приказе сказано, что необходимо прикрыть Тулу. Было ясно и другое: надо прикрывать и Москву.

Враг рвался к советской столице. Гитлер еще надеялся на блицкриг. Он считал, что после падения Смоленска будет взята и Москва. С ним соглашался и начальник генерального штаба Гальдер. В своем дневнике он записал: «Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна… Конечно, она еще не закончена. Огромная протяженность территории и упорное сопротивление противника, использующего все средства, будут сковывать наши силы еще в течение многих недель»[10].

Чтобы достичь своей цели, германское командование усилило группу армий «Центр» танками, авиацией и артиллерией, поставив перед ней задачу окружить и разгромить войска Западного и Брянского фронтов, затем, развив наступление, прорываться к Москве с трех сторон: с запада через Вязьму, с северо-запада через Калинин и юго-запада через Орел и Тулу.

Особенно опасным считалось южное направление — со стороны Орла, на котором действовала 2-я танковая группа Гудериана, только что переименованная во 2-ю танковую армию. У Гудериана было 600 танков. Эта армия прорвала нашу оборону, прошла с боями 150 километров и захватила Орел.

В сентябре 1941 года три фронта держали оборону на Московском направлении: Западный (командующий И. С. Конев), Резервный (командующий С. М. Буденный) и Брянский (командующий А. И. Еременко). Держали и не удержали. Просчеты? Вне всякого сомнения. Ставка и командование фронтов не сделали надлежащих выводов после приграничных боев. Противник действовал нагло, но шаблонно. Создав перевес сил, он наносил удар на каком-то одном направлении, пробивал брешь в нашей обороне и неудержимо катился на восток, занимая город за городом. Теперь немцы концентрировали войска на севере и юге в 200–300 километрах от Москвы.

Гитлеровцы были уверены, что наступление пойдет по намеченным планам. На западе и юго-западе немецкие войска заняли Дмитровск, Вязьму, Брянск, Орел. Был уверен в успехе и командующий 2-й танковой армией Гудериан. Он писал: «По мнению главного командования сухопутных войск, создавшаяся выгодная обстановка благоприятствовала дальнейшему развертыванию операций в направлении на Москву. Германское командование хотело помешать русским еще раз создать западнее Москвы глубоко эшелонированную линию обороны. Главнокомандование сухопутных войск носилось с идеей, чтобы 2-я танковая армия продвинулась через Тулу до реки Оки между Коломной и Серпуховом. Во всяком случае, это была очень далекая цель! В соответствии с той же идеей 3-я танковая группа должна была обойти Москву с севера. Этот план командующего сухопутными войсками встретил полную поддержку со стороны командования группы армий „Центр“»[11].

По направлению ударов германских войск можно было судить о том, что наступление на Москву начнется с юга, со стороны Орла. Ставка в спешном порядке начинает укреплять линию обороны войсками, подошедшими из Заволжья и Сибири. В районе Мценска развертывается 1-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора Д. Д. Лелюшенко. В состав корпуса вошла и 4-я танковая бригада Катукова.

Тихий районный городок Мценск встретил танкистов Катукова моросящим дождем. Пока бригада разгружалась, комбриг вместе с заместителем начальника штаба капитаном Лушпой вышел на шоссе, по которому в беспорядке двигались грузовики, по обочинам шли пехотинцы. Тыловые повозки то и дело создавали на дороге пробки. Неразбериха и поспешное движение войск — тревожный признак. Катуков решил выяснить ситуацию на оборонительном рубеже. Машины проходили не останавливаясь. Но в одном притормозившем грузовике оказался командующий Орловским военным округом А. А. Тюрин. Он сообщил, что 3 октября Орел занят танковыми войсками противника, который с минуты на минуту может двинуться на север.

Догадка Катукова о прорыве немцами фронта подтвердилась, но он пока еще смутно представлял, что произошла катастрофа. Случилось то, чего никак не ожидало наше командование. 2-я немецкая полевая армия, прорвав наши слабо защищенные рубежи на реках Судость и Десна, открыла путь танкам Гудериана. Его 4-я танковая дивизия беспрепятственно двигалась на восток, практически не встречая никакого сопротивления. Орел был захвачен без боя. Гудериан сообщает об этом так: «Захват города произошел для противника настолько неожиданно, что, когда наши танки вступили в Орел, в городе еще ходили трамваи. Эвакуация промышленных предприятий, которая обычно тщательно подготавливалась русскими, не могла быть осуществлена. Начиная от фабрик и заводов и до железнодорожной станции, на улицах всюду лежали станки и ящики с заводским оборудованием и сырьем»[12].