4-я танковая бригада была, пожалуй, первым и единственным боевым соединением, которое прибыло под Мценск. Действовать предстояло незамедлительно, пока немцы не начали наступление на этом участке фронта. К счастью, на станции удалось встретить комкора Д. Д. Лелюшенко, который начал собирать свои войска, прибывавшие в район Мценска. В штабном вагоне Лелюшенко и Катуков определили позицию, которую бригада должна занять немедленно.

Участок фронта оказался довольно внушительным. Закрыть его двумя танковыми полками и мотобатальоном, имеющим всего 49 танков, из которых больше БТ-7, чем «тридцатьчетверок», будет непросто. При необходимости придется ставить в цепь зенитный дивизион, транспортную и разведывательную роты.

Когда Катуков назвал силы, какими он располагает, комкор тяжело вздохнул, зная, что у Гудериана многократное превосходство в танках и пехоте. Вся надежда на то, что в ближайшее время сюда должны подойти приданные корпусу части 5-й и 6-й гвардейских стрелковых дивизий, 11-я танковая бригада, курсанты Тульского оружейно-технического училища. Сумеют ли танкисты выстоять в столь ответственный момент, чтобы задержать немцев хотя бы на то время, пока корпус развернется на линии фронта?

Лелюшенко простился с катуковцами и уехал в штаб Орловского военного округа. Комбриг сразу же вызвал в свой штабной вагон Кульвинского, Никитина и командиров танковых полков Еремина и Черяпкина. Он ознакомил их с задачей, поставленной комкором. Начинать пришлось с разведки. «Я всегда отводил разведке первостепенную роль, — писал Катуков. — Любые усилия, затраченные на выяснение действительных сил противника, всегда оправдывали себя»[13].

В сторону Орла были направлены две разведывательные группы во главе с капитаном Гусевым и старшим лейтенантом Бурдой.

В полдень 4 октября, оставив в штабе подполковника Кульвинского для руководства разгрузкой последнего эшелона с военным имуществом, Катуков вместе с Никитиным, сев в броневик, направились по шоссе в северном направлении, километров за пять от Мценска, чтобы определиться с линией фронта. Сейчас фактор времени решал все: успеет бригада к ночи закрепиться на занятых позициях, можно считать — полдела сделано.

Броневик пересек дорогу Москва — Симферополь, выскочил на пригорок и остановился. С высоты хорошо просматривалось большое село Ивановское, внизу, теряясь в кустарнике и зарослях камыша, текла небольшая речка Оптуха. Катуков вышел из машины, взобрался на небольшой склон, сверил высоту с отметкой на штабной карте. Высота ему пришлась по душе. Он уже прикидывал: если тут поставить батарею, то Орловское направление окажется под прицелом, а разместив танки в роще близ Ивановского — и скрытно, и удобно бить противника.

Обозревая окрестности, комбриг поинтересовался мнением начальника штаба Никитина, любимого им «Никитки»: откуда противник может начать наступление, с какого направления?

Не задумываясь, Никитин ответил, что немцы могут нанести удар с двух направлений: вдоль шоссе Орел — Мценск и с юго-восточной окраины Орла по грунтовым дорогам. Предпочтительнее, конечно, считал он, направление удара — по шоссе.

Никитин был прав в одном, грунтовая дорога хуже, чем шоссе, и немцы всегда предпочитали двигаться по дорогам с твердым покрытием. Но какой бы вариант они ни избрали, бить будут все равно по Мценску. В этом Катуков не сомневался.

Бездействие — смерти подобно. Неизвестно, когда противник начнет наступление — через час-два, а может, завтра утром, но в любом случае, надо встретить его эффективным огнем. Жаль только, что от разведки до сих пор не поступило никакой информации.

Комбриг отдал приказ капитану Рафтопулло занять боевые позиции у села Ивановское. Только что прибывшие в район Мценска 32-й пограничный полк под командованием полковника И. И. Пияшева и батальон Тульского оружейно-технического училища также были поставлены на линию обороны.

Всех беспокоил вопрос: как долго немцы задержатся в Орле? Если не начнут наступление до утра, то удастся закрепиться на оборонительной линии. На берегу Оптухи уже вовсю шли работы. Бойцы рыли окопы полного профиля, по соседству с пехотинцами артиллеристы устанавливали батареи 76-миллиметровых пушек.

Наконец начали поступать сведения от разведки. Первым по радио вышел на связь капитан Гусев. Он сообщил, что на шоссе Орел — Мценск немцев нет, город горит, на юго-западе слышны залпы артиллерийских орудий. Видимо, еще какие-то наши части ведут бой. Гусеву приказано было возвращаться в бригаду. Вторая разведгруппа не давала о себе знать уже несколько часов. В штабе стали беспокоиться: уж не попал ли Бурда в беду?

Время перевалило за полночь. Катуков вместе с адъютантом Иваном Ястребом обошел позиции, побеседовал с танкистами и пехотинцами, убедился, что люди накормлены, держатся по-боевому, задачу свою знают. Хоть и холодно уже было, артиллеристы не оставляли своих пушек. До рассвета оставалось несколько часов.

Комбриг вернулся в штаб, прилег на топчан и задремал, его разбудил Кульвинский: из разведки вернулась группа Гусева. Через несколько минут капитан докладывал о своем рейде. Танкисты побывали на окраине Орла, вели бой с немцами. Не зная системы их огня, попали под сильный артиллерийский обстрел. При отходе потеряли четыре машины. Компенсируя неудачу, разгромили по дороге на Волхов немецкую колонну танков и автомашин. Захваченные документы не давали полной ясности о силах Гудериана.

Оценивать действия группы капитана Гусева Катуков не спешил, но потерю четырех танков переживал болезненно, из разведки не вернулись экипажи танков старшего лейтенанта Ракова, младших лейтенантов Овчинникова, Дракина и Олейника. Это были первые потери в бригаде с момента прибытия под Мценск.

По-прежнему оставался открытым вопрос: сколько дивизий у Гудериана? Какие? Если даже бросит одну танковую дивизию на Мценск, это будет до 200 машин. Многовато!

Некоторую ясность внесла группа Александра Бурды, возвратившаяся из-под Орла к самому рассвету. Бурда — танкист опытный, с начала войны уже побывал в приграничных боях, он не ринулся в город на полном газу, разведку повел более осторожно. Замаскировав машины в кустарнике, направил несколько пеших групп выяснять систему огня противника. Захватив «языка», вытрясли из него нужную информацию. Пленный назвал номера танковых частей, расположившихся в городе. Передать эти сведения в штаб бригады не представлялось возможным: вышла из строя радиостанция на головной машине, а на других радиостанций не было. Надо было прорываться назад.

Можно было сказать, что более успешным в разведке оказался Александр Бурда. Его рейду Катуков придавал особое значение, а в своих мемуарах рассказал следующее: «В начале октября 1941 года в боях под Орлом старший лейтенант тов. Бурда, командуя ротой танков с десантом (рота пехоты), получил задачу: произвести боевую разведку юго-восточных окраин Орла, уточнить имеющиеся там силы противника и расположение огневых точек.

Тов. Бурда отлично справился с задачей, ворвавшись в расположение немцев на окраине Орла и вызвав своим появлением переполох среди немцев, он уничтожил до 90 человек пехоты противника, 1 средний танк, несколько автомашин, 1 бронемашину и т. д. Встреченный затем превосходящими силами противника, тов. Бурда отскочил, оставив заслон пехоты с танками; а другой частью сил ударил по противнику с фланга, изрядно поколотил его при поддержке заслона с фронта и возвратился без потерь»[14].