Пиа было двадцать четыре года, и такой сексуальной трансвеститки завсегдатаи Булонского леса не могли припомнить. Она была светловолосая, высокая и грустная: именно то, что требовалось де Вилльерсу, вот только промышляла она не в той части леса. Все лучшие места, вдоль оживленных дорог, ревностно охранялись более зрелыми и богатыми бисексуалами. Дэвис, получив задачу изменить место промысла Пиа, приехал в Булонский лес около полуночи. Большинство «девочек» работало от одиннадцати ночи и до рассвета, поскольку дневной свет был их врагом, открывая растущие на лице волосы и подчеркивая прочие рудименты мужского пола.

Дэвис обнаружил, что трансвеститы значительно уступают числом зевакам, которые, оставив свои машины с зажженными фарами, разгуливали по дорожкам и бесцеремонно разглядывали извращенцев и их клиентов. В наиболее людных местах зарабатывали неплохие деньги торговцы гамбургерами и пивом. Дэвис обратил внимание на то, что их услугами пользовались исключительно девочки и зеваки, но только не клиенты, многие из которых, утолив похоть, спешили уйти, стыдливо опустив глаза, – последнее обстоятельство несказанно обрадовало Дэвиса. Трансвеститы демонстрировали в основном свои пышные бюсты, а те, у кого были женственные бедра, носили мини-юбки или просто трусики. Дэвис рассудил, что в зимнее время подобную работу на свежем воздухе никак не назовешь легкой. Девочки были в вызывающе броских нарядах: лосинах под кожу леопарда, обтягивающих футболках в горошек, перьях, как у танцовщиц самбы, и сверкающих блестках на всем, от туфель на шпильках до лент в волосах. Дэвис с час кружил по дорогам Булонского леса, пока не запомнил его план и места работы всех девочек.

Дэвис уже не столь неприязненно, как вначале, смотрел на предстоящую работу. Без первоначального отвращения наблюдал он и за зеваками и пришел к выводу, что среди них много людей состоятельных. Интересно, что влечет их сюда летом, когда можно отправиться на любой берег реки или морской пляж Франции, чтобы вдоволь налюбоваться на обнаженные тела. «Да, чего только в жизни не бывает», – пожал плечами Дэвис, считающий совершенно нормальным и себя, и свой род занятий.

Полиция тщательно изучила клиентуру travelos. Больше половины составляли те, кто решил всего один раз в жизни «попробовать, что это такое», и этого раза оказывалось достаточно. Среди прочих преобладали «благонамеренные граждане»: водопроводчики, преподаватели, конторские служащие, счастливые в браке и имеющие детей. Похоже, они просто давали выход своим тайным фантазиям, хотя и прекрасно понимали, что вводят свой член в тело мужчины, накачанного наркотиками и немытого, который раньше в этих же самых кустах удовлетворял других клиентов среди использованных презервативов и пустых банок из-под пива. Почему их приводили в восторг фальшивые надутые груди, терпкий запах мужского пота и баритон с ярко выраженным португальским акцентом, оставалось непостижимой загадкой. Но в обязанности местной полиции не входит задача объяснить, откуда берется неиссякаемый поток посетителей этого уличного театра извращений.

Дэвис припарковался у обочины за двумя другими машинами, рядом с мусорным баком, обозначавшим постоянное место работы Пиа. Долго ждать ему не пришлось. Невысокий мужчина, как решил Дэвис, мелкий клерк в помятом коричневом костюме и очках с толстыми стеклами вышел из кустов и направился к своему автомобилю, нашаривая в карманах ключи. Следом за ним появилась Пиа, в черном мини-платьице, которое почти ничего не скрывало. Ее светлые волосы были по-мальчишески коротко подстрижены, и Дэвис, несмотря на протест здравого рассудка, ощутил вожделение.

Пиа прислонилась к мусорному баку. Дэвис опустил стекло. Он отчетливо видел мужские черты Пиа, чувствовал смешанный запах пота, дешевого лосьона после бритья и тел предыдущих клиентов. Пиа соблазнительно улыбнулась.

– Сколько? – спросил Дэвис.

– Сто франков.

– Но если я…

Она не дала договорить:

– Все дополнительное обойдется еще в пятьдесят франков.

Дэвис кивнул. Он запер машину и направился следом за Пиа в кусты.

Впоследствии он искренне признался ей, что у него это было впервые. Пиа владела французским лишь ненамного лучше его самого, поэтому он старался говорить медленно, короткими предложениями.

– Ты очень красивая, – сказал Дэвис.

Похоже, лесть ей понравилась, но она уже выказывала нетерпение. Возможно, боялась упустить клиента. Дэвис решил сразу же нырнуть с головой.

– Вот тебе две тысячи франков. Едва ли у тебя сегодня будет еще двадцать клиентов, так что давай лучше на час-два отправимся в какой-нибудь ночной клуб, который ты сама выберешь. У меня есть для тебя предложение, оно сулит большие деньги.

Разумеется, Пиа была заинтригована. Она достала из большой сумки, спрятанной в кустах, шикарный блестящий плащ и высокие лакированные сапоги.

– Где вы живете? – спросила Пиа.

– В городе, в мотеле, – ответил Дэвис.

– Мы поедем к вам. Я не люблю ночные клубы.

Дэвиса это устраивало. По дороге он заглянул в бар, чтобы купить бутылку виски и печенье с сыром.

В машине Пиа немного раскрепостилась. Дэвис быстро понял, что на самом деле это глубоко несчастный, отчаявшийся человек. Каждое воскресенье она молилась на площади Пигаль в церкви, посвященной Святой Рите, которая в Бразилии считается покровительницей потерявших надежду. Пиа очень скучала по своим родителям, оставшимся в трущобах Сан-Паулу. Большую часть своих сбережений она тратила зимой на двухмесячную поездку в Бразилию.

– Мне нравится покупать себе красивые вещи, – рассмеялась она, и это был резкий мужской смех.

Дэвис подумал, что для таких людей проституция в Булонском лесу не что иное, как жуткая мучительная пытка. Захотелось понять, почему они этим занимаются. Не может быть, чтобы только ради денег. Чтобы рассеивать свое черное настроение, Пиа пила, нюхала кокаин и курила марихуану. Она всем сердцем жаждала настоящих отношений, но понимала, что нормальный мужчина никогда не полюбит трансвестита. Некоторые ее подруги из Булонского леса от отчаяния наложили на себя руки. Всем профессиональным travelos приходится регулярно принимать гормональные препараты, проделывать операции по увеличению груди и каждую неделю совершать дорогостоящую процедуру удаления волос, чтобы преодолевать естественное отвращение, возникающее у клиента при виде мужских признаков. Жизнь трансвестита состоит из насмешек зевак, постоянной боязни стать жертвой какого-нибудь психопата, еженощного общения с несколькими клиентами, среди которых встречаются носители серьезных инфекций, и нескончаемых затрат на противоестественные медицинские процедуры. Поскольку накопить достаточно денег практически невозможно, единственным видимым плюсом остается возможность жить транссексуалом.

Они проговорили три часа в крошечном номере мотеля. Пиа поняла: Дэвис хочет, чтобы она в следующий вторник развлекла в Булонском лесу некую важную персону. Если этот человек не появится, Дэвис все равно ей заплатит, и они попробуют еще раз в следующий вторник. Пиа рассматривала фотографию судьи, пока не пришла к убеждению, что узнает его при встрече. Она также хорошенько запомнила внешний вид его «ситроена». Дэвис заверил, что в указанную ночь она сможет заниматься своим ремеслом в лучшем месте Булонского леса, поскольку постоянным обитателям этого места будет хорошо заплачено и они закроют глаза на ее временное присутствие на чужой территории.