Это глисты, отвечаю!». Небольшая затянутая пеленой дымом комнатка сотрясается от смеха.

— Это было самое беззаботное время! — Стас сладко потянулся и надавил на рычажок под сидением, после чего оно приобрело горизонтальный вид. — Мы были счастливы и полны надежд. А эти вечера в нашей крохотной комнатушке. М-м-м — Он глубоко затянулся… — Портвейн, покер, шоколадная паста, кабачковая икра, «Сектор Газа», «Баста», «Ромштайн». Дискотеки по пятницам, вечеринки по субботам, тяжёлые понедельники. А главное это наши мечты. Какие красочные мы строили планы на жизнь… — Улыбка Стаса стала было сжиматься, трансформироваться в гримасу сожаления, но Лика тут же исправила положение. В колонках захрипел голос Шевчука.

«Что такое осе-ень это небо, плачущее небо под нога-ами».

Улыбка восстановилась. Лицо Стаса просияло. Теперь он оказался в своём детстве. Эта песня, её так любил слушать отец. За те несколько минут, пока звучала песня, Стас успел оказаться в десятке мест. Вот он на заднем сидении старенькой «Пятёрки», которая, уныло завывая задним мостом, тащит их семейство на дачу. Слева его маленькая сестрёнка Настя, справа мамка, от которой всегда пахнет душистым хлебом. Батя, как всегда, балдеет под Шевчука и дымит в форточку. Ничего нет слаще этой смеси запахов. Табачный дым, пары бензина, свежий хлеб, и маринованая курица, которая скоро будет пожарена на решётке. Из машины он мгновенно перемещается в резиновую лодку. Шум бурлящей реки, синие верхушки гор, резиновая лодка с неизменно дымящим отцом на корме. Это они в путешествии на Алтае. А вот уже захлёстывающая с головой волна, мокрая галька, растерянное лицо отца, который с разбегу занырнул под летящую волну, забыв снять очки. Теперь мамка задаст ему шороху, очки то ведь недешёвые — итальянские хамелеоны. Дальше снова горы и резвящиеся на лужайке барашки — это Грузия, потом ломящийся от яств стол — это Турция, потом его день рождения. За столом бабушка, мать, сестрёнка, тётя Вера и дымящий отец. «У-у опять начал коптить! — ругается мамка. — Сказано же, кури на балконе, всю квартиру провонял своим дымом». Отец машет рукой и невозмутимо затягивается.

Лика продолжала менять треки, и каждая песня погружала Стаса в приятные воспоминания из жизни. Оказывается этих — хороших моментов было не так уж и мало. Стас всё это время лежал с закрытыми глазами и рассказывал. Его подсвечиваемое луной бумажно-белое лицо сияло детской безмятежностью. Во время рассказа, он, то и дело смеялся, а иногда смахивал рукавом накатывающие на глаза слезинки.

6

Когда он открыл глаза, лобовое стекло заливало предрассветное серебро. Вокруг лежал туман, и машина плавала в нём, словно затерянный в океане батискаф.

— Ух ты…уже утро! — Стас блаженно потянулся. Он чувствовал себя каким-то обновлённым. Такое бывает, когда ты просыпаешься и осознаёшь, что рядом с тобой в кровати лежит любимая девушка. Ты ещё не открыл глаза, только чувствуешь, её дыхание и понимаешь, что ваша первая ночь состоялась. — Лика, спасибо тебе, это было что-то невероятное. Я уже давно не болтал ночами напролёт.

— Да пожалуйста! Ну и тебе спасибо! Знаешь, мне понравилось!

— И мне! Мне тоже нравится! Мне нравишься ты! Я не вижу тебя, не знаю кто, или что-ты, но мне нравится всё, что я ощущаю… — Стас повернулся к соседнему креслу, подпёр локтем голову. — Лика, теперь твоя очередь рассказывать.

— Поверь, мой рассказ не будет таким же интересным, как твой. Ты уверен, что хочешь его услышать?

— Я даже не знаю. Просто мне кажется, что ты…что ты не по правде, что всё это сон… — в голосе Стаса послышались умоляющие нотки. Он хотел, чтобы Лика развеяла его сомнения.

— Любой сон заканчивается. Уже утро, а мы всё ещё вместе. Как ты думаешь, такие длинные сны бывают?!

— Тогда к чёрту эти рассказы. Мне всё равно кто-ты и как вообще всё это возможно. Главное, что мне нравится находиться в твоём обществе…

— Взаимно! Ну что, поехали кататься? На рассвете самый кайф.

— Поехали! — Стас громко хлопнул в ладоши, и, дёрнув рычажок, придал сидению вертикальное положение.

— Кстати — тебя жена не потеряла?

— Потеряла! Уже года полтора, как она меня потеряла, и ты знаешь, почему. На…посмотри! — Стас включил телефон и показал светящийся дисплей подголовнику водительского сидения. — Ты видишь хоть один пропущенный? А ведь меня целую ночь нет. Я в больнице два месяца провалялся, так хотя бы раз… — голос Стаса сорвался на крик. Нет…мы с ней потерялись и, похоже, что навсегда.

— Значит ты свободный молодой человек?

— Ну да!

— Какое совпадение, я тоже свободна. Как насчёт того, чтобы оторваться?

— Я за!

— Ну тогда, чего сидим? Летс гоу!

Движок радостно взревел, колёса, свистнув, устроили фонтан из летящего во все стороны гравия. Секунду «Мазда» оставалась на месте, яростно рыча и пуская дым из разогретой резины, как разминающийся перед стартом бегун, а потом, выпрыгнула на магистраль и в мгновение ушла в зенит.

***

Они летели, разрывая туман, навстречу красному шарику занимающегося солнца. Приплюснутый нос машины проглатывал белую нитку разметки, будто голодная акула. Блаженно прищурившийся Стас откинулся головой на подголовник. Восторг пульсировал искрящимся фонтаном, где-то внизу живота, пробивался наверх, выплёскивался через темечко.

Лика меняла треки. Она казалось всеядной — от тяжёлого рока металась к галимой попсе, с неё переключалась на панкушников, потом на реперов. Казалось, что у неё нет вкуса и нет предпочтений, но всё, что она ставила, будто целебный бальзам проливалось в душу Стаса. Всё, что ставила Лика — была его музыка, вкус неискушённого, неразборчивого слушателя. И каждая звучащая композиция пробуждала в нём, либо добрые воспоминания, либо, впавшую в глубокую кому, надежду.

Они улетели за триста миль в другой город, и там скользили по развязкам и виадукам изучая незнакомые места, восхищаясь прекрасными видами подсвеченного солнцем, просыпающегося мегаполиса. Тем временем, мигающие светофоры перешли в активный режим, на дорогах стало появляться всё больше машин, гаишники расставлялись по постам, в предвкушении жирного утреннего барыша. Это означало, что романтическая часть закончилась и наступает время игры. Большому городу нужна большая игра.

— Как насчёт чутка похулиганить? — задорно спросила Лика.

— Я только за! — Стас воткнул ладонь в висок.

— Тогда остановись и скинь номера…

— Прямо здесь? На магистрали остановка запрещена… — неуверенно промямлил Стас глядя на серую полосу скользящего мимо отбойника. Он тут же понял, что сморозил глупость. Лика даже не стала это комментировать. Он представлял её выжигающие глаза, которые сверлят его висок.

Он включил аварийку, остановил машину, и, скрутив номера, швырнул их на заднее сидение.

— Исполнено! — отрапортовал он, запрыгнув на водительское сидение.

— Теперь разворачивайся!

— Чё на встречку? — Искусственно удивился Стас,