– Идиотская затея, – пробормотала. – Не понимаю, почему они от меня не отстанут…

Ольга медленно шагнула с крыльца. Морозный ветер подхватил ее дыхание, завертел тонким паром и опустил инеем на ворсинки пушистого шарфа.

– Сложно отказать себе в удовольствии не причинять добро, – отозвался Макс.

Ольга посмотрела на него исподлобья, задумчиво улыбнулась.

– Не причиняйте мне добра Своей неискренней заботой. Смертельно душит, как гарро́той, Насквозь фальшивая игра… Это стихи Евгения Меркулова.

– Правильные стихи, – вздохнул Макс, понуро опустил голову. Затянулся. – Пашку от тети Гали забирать надо?

Ольга покачала головой:

– Нет, я его с соседкой оставила… Ты езжай домой, Макс. Я сама доберусь.

Макс покачал головой.

– Не, пошли, пройдемся. Ты там же, на Люблинской квартиру снимаешь?

Ольга кивнула.

– А чего к матери не переедешь? – спросил, щурясь от ветра.

Спросил, хотя и сам понимал, почему. Шумно шмыгнул носом. Мелкие, колкие снежинки, будто крохотные пули били по лицу, трепали щеки. Макс поежился, торопливо потушил сигарету и сунул руки в карманы.

– Да, нам вдвоем с Пашкой проще…

– От Морозова что-нибудь слышно? Алименты хоть на Пашку платит?

Ольга снова кивнула. Медленно, будто через силу. Макс понял – все еще свежо, не простила.

Что бы там между ними не произошло, он не лез. Не его дело от слова «совсем». Но Ольгу жалко, конечно. Красивая, но потухшая, будто выключили ее тогда. Да и Морозов не лучше.

«Да, наделали дело́в», – подумал с тоской.

Но промолчал.

Они молча ехали в метро, молча шли от станции до Ольгиного дома. И было в этом что-то не тягостное, а свойское, будто эта нелепость, что с ними произошла в этот вечер их сделала заговорщиками.

У своего подъезда женщина достала из сумочки ключи, оглянулась на Макса.

– Зайдешь погреться? – спросила из вежливости.

Макс чувствовал, как она торопится домой, уже мысленно обнимает сонного Пашку, прижимает к груди. Не нужен он ей, чужой мужик. Ни сейчас, ни потом.

Покачал головой.

– Не потеряешься? – И помог открыть дверь.

Попрощавшись, неторопливо поплелся к автобусной остановке.

Достал сотовый из кармана, активировал мессенджер. Подумав, набил матери: «Оля дома, доставил в целостности и сохранности», – и убрал телефон в карман.

Не прошло и минуты, как тот завибрировал.

– Макс, в чем дело? Вы поругались?

– А должны были? – молодой человек прищурился, отворачиваясь от ветра, шагнул под козырек остановки.

– Макс! Ты просто отвел Ольгу домой?! Не пригласил погулять? Ну, о встрече-то хоть договорился?! – мать готова была засыпать его вопросами.

Максим качал головой. Помолчав, проговорил наконец:

– Мам. Я тебя очень прошу. Никогда. Не вмешивайся. В мою жизнь, – он постарался, чтобы голос не звучал так же зло, как то раздражение, что расцветало в груди. – Не надо меня ни с кем знакомить, ни с кем сватать. Я сам разберусь.

Мать молчала.

– Сам, – хмыкнула. – Точно, император, – отозвалась неожиданно. Задумчиво добавила: – Она предупреждала, что надо делать незаметно…

– Кто она? – Макс забрался в полупустой, жарко натопленный автобус, ослабил шарф на шее.

Мать будто спохватилась:

– Да никто… Не бери в голову.

– Ты меня еще и обсуждала с кем-то? – Макс начал негромко хохотать, привлекая внимание сонных пассажиров.

Он легко представил, как мать небрежно отмахнулась:

– Да ну с кем я могла тебя обсуждать. Тоже мне принц нашелся.

– А что за «император»? Кто тебя предупреждал?.. Ма-ам… Колись уже, все равно, считай, проболталась.

– Аделия Мило.

– КТО?! – Макс поперхнулся – решил, что он бредит. – Не помню у тебя такой подруги.

Мать повторила отчетливо:

– Это не подруга. Это очень крутой специалист… Доберешься до дома, напиши. У меня все-таки сердце, а ты меня сегодня расстроил.

– Мам! – Но она уже нажала отбой.

Макс грел в руке сотовый, смотрел в окно. Мрачные, припорошенные снегом безликие улицы. Тихие и продрогшие. Ветер сбивал с заиндевевших веток белую пыль, бросал в лица прохожим, невежливо толкал в сутулые спины.

«Интересно, что там еще матери наплели».

Он активировал экран, набрал в поисковике «Аделия Мило». Так, кажется, мать обозначила свою наперсницу. Вездесущий поисковик сообщил, что на самом деле мадемуазель Аледия Мило, владелица салона практической магии, астролог и ясновидящая в пятом поколении, владелица салона «Луноликая». Макс усмехнулся – отчего, интересно, все шарлатаны называют себя магами и провидцами в пятом поколении. Не третьем или, там, в десятом. Неужели, синдром несостоявшегося отличника играет – хоть здесь, но 5-ка.

Он посмотрел адрес заведения – салон «Луноликая» оказался на соседней с родительским домом улице, Макс даже мог припомнить магазин продуктов и серый дом, на первом этаже которого, судя по всему, и расположился этот магический вертеп.

С фото на аватарке на него смотрела жгучая брюнетка, со светлой, будто фарфоровой кожей. Пронзительным, чуть насмешливым взглядом. Профессионально поставленный «колдовской» взгляд – это он понимал головой. А под сердцем стало тепло.

⁂

Следующим утром отправился к салону «Луноликая».

В 9 часов утра в салоне никого не оказалось. Постояв на крыльце и замерзнув до икоты, он отправился в ближайший продуктовый – греться. Хотел взять кофе на вынос, но позвонила мать. По голосу – встревоженная.

– Света звонила… Представляешь, Каринка в больнице, – шмыгнула носом.

Макс остановился между дверями, пропустил вперед девушку в бежевой дубленке.

– Заболела?

– Нет, Макс. Там у них что-то серьезное. Света говорит, в начале недели пропали деньги. А теперь вот Каринка учудила… с собой хотела покончить.

– Мрак. А из-за чего, что тетя Света говорит?

– Да ничего она не говорит, что ты ее не знаешь, что ли?! – мать если нервничала, начинала кричать. Вот и сейчас. Но мгновенно взяла себя в руки. – Я поняла, их обокрали, представляешь!

– В полицию обратились?

– Макс! Ну что ты такое говоришь, кто там будет заниматься пенсионеркой?! Перед Новым-то годом.

Макс прикрыл глаза, медленно выдохнул:

– Что за ересь ты несешь, мам? Кто надо, тот и будет заниматься. В полицию надо, и чем раньше, тем лучше. Вот как по магическим салонам бегать, ты вы первые, а как обратиться к специалистам, то в вас просыпается недоверие. Блин… Зла не хватает!