Лешка в нерешительности потоптался на месте.

— Не знаю, Женька. Надо сначала определить, в каком из казематов мог сидеть мой предок.

— Какая разница, — отмахнулся долговязый мальчик. — Они тут все одинаковые.

— Одинаковые-то одинаковые, — ответил Пашков. — А если мы напишем, а как раз в этой камере содержали какого-нибудь врага моего предка.

— Ты лучше скажи имя-отчество, — потребовал Женька.

Пашков задумался.

— Не помню, — наконец, изрек он.

— Тогда просто напишем… — принялся выбирать местечко получше Женька. — «Тут был зверски замучен пламенный русский дворянин Пашков».

— Вообще-то он просто тут немножечко побыл под арестом, а потом его выпустили, — сообщил Лешка. — Так что «зверски замучен» не подходит.

— А ты думаешь, все остальные, про которых написано «зверски замучены», и впрямь замучены? — отстаивал свой вариант текста Женька. — Главное, чтобы красиво звучало. Тогда этот твой далекий предок обязательно останется в памяти потомков. И там, у себя на небе, будет нам благодарен.

Последний аргумент показался Лешке крайне весомым.

— Пиши, — разрешил он Женьке.

Не успел, однако, тот вывести даже первой буквы, как перед ними возникла разъяренная смотрительница музея-крепости.

— Вы что это тут хулиганите? — вцепилась она в Женькино плечо.

— Мы не хулиганим, — тщетно пытался вырваться Женька.

— Просто осматриваем, — подхватил Лешка.

— У него тут далекий предок сидел! — выкрикнул Женька.

— Знаем мы ваших предков, — не отпускала Женьку смотрительница. — Такие хулиганы, как вы, скоро всю нашу крепость ругательствами испишут. Каждую ночь ваши художества соскребаем.

— Я из рода Пашковых, — оскорбился Лешка. — И никакие ругательства мы не пишем.

— Восстанавливаем эту… — заорал Женька. — Историческую справедливость.

— Вот сейчас и пойдете ее со мной восстанавливать к директору в кабинет, — поднесла к губам свисток смотрительница.

— Не надо! — повис на ее руке Пашков.

— А вы, может, сюда вообще без билетов прошли? — охватили совсем небезосновательные подозрения смотрительницу.

Положение складывалось угрожающее. Темыч, Женька и Лешка и впрямь просочились в крепость-музей безо всяких билетов. У входа они примкнули к толпе иностранцев, причем Лешка для пущей убедительности несколько раз проорал: «Ду ю спик ин-глиш?» Этим он поверг в полный шок делегацию смуглых черноволосых иностранцев, которая общалась между собой на каком-то птичьем языке.

И вот теперь обман мог раскрыться. Этого допустить было никак нельзя.

— Мы билеты на входе отдали, — нашелся Пашков.

— Отпустите ребят. Они тут со мной, — вдруг пришел им на выручку какой-то мужчина лет сорока.

— Дядя Вася! — немедленно сориентировался Женька. — А мы тебя ищем, ищем.

— Вот хотели даже записку тебе тут на стене оставить, — радостно сообщил Пашков.

— Приглядывать надо за своими племянниками, — враз поскучнела смотрительница. — А то у нас через таких скоро вообще от казематов ничего не останется.

— И Бастилия падет, — усмехнулся мужчина приятной наружности.

— Гражданин! У нас тут не Бастилия, а Петропавловская крепость, — строго сказала смотрительница и ушла.

— Спасибо, — с благодарностью поглядели ребята на неожиданного спасителя.

— Не за что, — улыбнулся мужчина. — Я сам таким был. Небось без билетов пролезли? — заговорщицки подмигнул он ребятам.

— Ну, вроде этого, — уклончиво отвечал ему Лешка.

— Я, кстати, однажды в вашем примерно возрасте тоже тут, в казематах, надпись оставил, — улыбнулся мужчина. — На потолке.

— Фломастером? — поинтересовался Женька.

— Краской, — ответил мужчина. — Имя свое написал. Кстати, — повернулся он к Женьке. — Откуда ты знаешь, что меня Василием зовут?

— Да просто выкрикнул первое, что пришло в голову, — объяснил долговязый мальчик.

— Ясно, — усмехнулся мужчина. — Хорошая у тебя реакция. Ладно. Не попадайтесь больше смотрителям на глаза.

Он удалился.

— Бывают еще на свете хорошие люди, — проводил его благодарным взглядом Пашков.

— Увековечивать предка-то будем? — не хотелось сдаваться Женьке.

— Нет, — боялся Пашков, как бы смотрительница их вновь не накрыла. — Лучше не рисковать. А то нам уже скоро на вокзал нужно ехать.

— А во сколько мы с Мичманом встречаемся? — посмотрел на него Женька.

— То ли в шесть, то ли в полседьмого, — растерянно проговорил Лешка.

— А где? — спросил Женька. — Вокзал-то большой.

Тут Пашков совсем растерялся.

— Мы забыли договориться.

— Во, отмороженные! — взвыл Женька. — Как же мы теперь обратно поедем?

Денег у отважных путешественников совсем не осталось. После прогулки по Питеру Женька почувствовал новые приступы голода. До утра он еще мог как-нибудь продержаться, но если они тут останутся…

— Как-нибудь доедем, — ободрил Пашков. — Мы же с Мичманом вместе план разрабатывали. А память у меня отличная. Сейчас на вокзале в расписание гляну, вся схема в голове, как живая, встанет.

— Тогда поехали! — ринулся к выходу из крепости Женька.

— Погоди. Темыча забыли, — остановил его Пашков.

Они условились встретиться с ним на площади перед выходом. Однако его нигде не было видно. Смеркалось. Пашкова и Женьку охватило волнение. Не хватает еще потерять

Темыча.

— Ладно. Пошли, — минут пятнадцать спустя сказал Женька. — Темыч, наверное, уже на вокзале нас ждет.

— Мы с ним так не договаривались, — возразил Лешка.

Тут появился Темыч. Подбитый глаз у него совсем заплыл.

— Ну, ты у нас прямо адмирал Нельсон, — бестактно заржал Женька.

— Бери выше. Кутузов! — вмешался Пашков. — Кстати, один из моих предков у Кутузова был ординарцем, — похвастался он.

— Тот самый, который тут в каземате сидел? — поинтересовался Женька.

— Нет, — покачал головой Пашков. —

Его родной брат.

— Нам, между прочим, в Москву срочно надо, — проворчал Темыч. — Мне, может быть, завтра вообще придется врача из поликлиники вызывать.

— Сам виноват, — отозвался Пашков. — Мы тебя тут уже давно ждем. Куда ты запропастился?

— Лекцию слушал. Про усыпальницы русских царей, — с важностью принялся объяснять Тема. — Не хуже нашего Андрея рассказывали. Теперь я знаю, как наших царей хоронили…