Муравьев убрал мобильник в карман, постоял, о чем-то думая.

– Ну, коли так, пошли, – наконец кивнул он. – Библиотекаваша вон там, я правильно понимаю? Идемте, хоть дорожку вместе перейдем, еслиразговаривать со мной не хотите.

Он проворно выскочил из маршрутки и подхватил Алену подруку. И так, крепко держа, подвел спутницу к перекрестку, дождался зеленогосигнала светофора и перевел через дорогу. Павел убито тащился в кильватере.

– Значит, так и будете молчать? – спросил Муравьев, когдаони поравнялись с «Мерседесом».

Алена только вздохнула: вот, мол, пристал… А в следующеемгновение он нагнулся, нажал на ручку дверцы – и тотчас Алена ощутила, какМуравьев сильно толкнул ее в бок, да как-то так ловко и профессионально, что онаи не хотела, а оказалась сидящей на заднем сиденье «мерса». Какой-то человек,уже находившийся там, поддержал ее – лицо у него было изумленное.

– Что такое?.. – пролепетала Алена возмущенно, но ее оборвалкрик Муравьева:

– Ноги подбери!

Она машинально послушалась, и Муравьев с силой захлопнулдверцу.

В следующее мгновение Лев Иванович вскочил на переднеесиденье. За рулем моментально оказался Павел, вставил ключ в стояк, покосилсяна Алену злорадно:

– Ага! Попалась, скандалистка! Куда мы ее повезем, ЛевИванович? В Нижегородский райотдел? Или по месту жительства?

– Притормози, Паша, – бросил Лев Иванович, оборачиваясь всемкорпусом назад. – Никто никого никуда не везет, во всяком случае, пока. Ивообще, наш с тобой разговор еще впереди.

Павел увял.

– Ну что, Алексей, на ловца, как говорится, и зверь бежит, –продолжил Муравьев. – Это она и есть, та самая, про которую я тебе говорил.

Говорил? Кому это, зачем и что Муравьев про нее говорил,интересно знать?!

Алена сердито уставилась на соседа. Причем получила от этогоудовольствие – мужчины такого типа ей всегда нравились. У него не только имяочень красивое – он сам хоть куда! За сорок, даже далеко за сорок, худой,элегантный, волосы русые, со щедрой сединой, глаза голубые, ясные, чертычеканные, лицо умное и ироничное… Он был вроде высокий, в сером плаще.

Алена мысленно вздохнула. И мужчины такого типа ейнравились, и она им, и порою встречались они на ее пути, но она как-тоумудрялась… пропускать их мимо себя, что ли. А может, сама мимо нихпроскальзывала в погоне за призраком другой любви. Вот так уж исторически у неескладывалось!

Да и ладно, что же делать! Знать, судьба такая…

– Слышал? – настойчиво повторил тем временем Лев Михайлович.– Это она!

– Да я уж понял… – пробормотал Аленин сосед. – Только тыкак-то уж больно круто за дело взялся.

– А с ней нельзя иначе, – беспечно сообщил Лев Иванович. – Итебе придется быть с ней покруче. Вообще, по-моему, для тебя самое лучшее – наней жениться. И ввести новую моду – жениться не на моделях, а на умныхженщинах. Кстати, у нее ноги тоже от ушей, так что ты ничего не потеряешь.

Нижний Новгород, минувшая зима

Ветер поднимал его все выше. Ветер был студеный, он звенелльдинками, словно шаман – своим бубном. И звон этот сливался в невыразимойкрасоты мелодию, заполнявшую голову. Мелодия владела его сознанием, мелодиявладела всеми его помыслами. Она требовала, принуждала, она заставляла, влекла…о нет, не наверх! Мелодия заставляла спуститься вниз, уйти со стройки,преодолеть промороженные, ночные улицы… дойти до просторной площади, посредикоторой стояла елка, сияющая огнями, позади елки были ворота кремля. Нужно быловойти в ворота, подойти к зданию… а он часто входил в это здание, но толькоднем. Он любил его, словно храм какой-то, не видел ничего красивее того, чтотаилось внутри этого храма! Он бы подчинился мелодии, которая влекла его туда,но не мог. Нет – ни за что не должен был этого делать! Мелодия влекла отнюдь ненаслаждаться красотой, а разрушать ее. Он почувствовал, что правая кисть егоконвульсивно сжимается, словно в ней был нож.

Ножа не было. Нож был ему нужен, но он не хотел, нет, нехотел…

Мелодия разрывала его надвое. Как просто – подчиниться,послушаться, пойти туда, сделать то, что диктует звенящая, льдистая мелодия.

Как невыносимо сложно – ослушаться. Кажется, умрешь отэтого… Но лучше умереть, чем сделать то, чего требует музыка.

Он запнулся о гору досок, на миг боль в ноге отрезвила его.Мелодия, чудилось, притихла, сдалась.

О, какое облегчение уму, сердцу! Словно бы с него снялинекие путы.

Силясь перевести дух, наслаждаясь спасительной болью, онподошел к проему окна.

Черная ночь смотрела в глаза. Черная, расцвеченнаяразноцветными огоньками ночь. Словно впервые, словно некое откровение на негоснизошло, и он осознал, что нынче – не простая ночь, а новогодняя. Огни елокгорят в квартирах, и он смотрит в окна, словно в чужие, сверкающие радостьюглаза.

Там люди. Они живут и не думают о смерти, а он…

Музыка… Музыка вновь властно вторглась в сознание, и вновьужасом стиснуло сердце.

Музыка звала вниз. Он должен спуститься по той же неудобной,недостроенной лестнице, по которой поднялся сюда, он должен пройтипромороженными пустыми улицами…

Он должен уничтожить…

Сначала – спуститься.

Сначала – вниз.

Как высоко… Как темно и страшно.

Надо подчиниться музыке. Музыка зовет вниз…

Он шагнул в проем окна и полетел вниз с высоты восьмогоэтажа.

Нижний Новгород, наши дни

– Алло, Алена? Привет, это Алексей.

– Добрый день…

– Какой там день, уж вечер давно.

– Да, верно, я тут несколько… заработалась. Выпала изреальности.

– Надеюсь, не настолько, чтобы забыть о нашем уговоре.

– Я бы рада, но не получается. Хотя не понимаю, если честно,как это Лев Иванович смог меня вовлечь в вашу авантюру! Я на многое готова радиинтересного сюжета, но чтоб такие крайности…

– Я, наверное, еще больше вашего удивляюсь, что согласилсяна это. При том, что взаимно жарких чувств между нами вроде не наблюдается… Илинаблюдается?

– Вы на любовь с первого взгляда намекаете?

– Ну да.