путевых дворах, или ямах, устроенных по указу Иоанна, меняли лошадей, кормили, давали ночлег. Оттого задержек для государевых послов не случалось.

Великий князь принял прибывших не откладывая, прямо в своём кабинете в присутствии ближних бояр. Рядом с ним находился его сын, Иван Иванович Молодой. Все по жесту Иоанна расселись вдоль стен, лишь ездивший с послами великокняжеский дьяк Василий Долматов остался стоять у входа.

Докладывал боярин Фёдор Давыдович как глава посольства. Он поднялся с места, поклонился великим князьям, а затем и присутствующим боярам, сделал два шага в сторону стола:

— Новости у меня, государь мой и князь великий Иоанн Васильевич, неутешительные. Взбунтовались новгородцы против воли твоей, убили наших сторонников Захария Овина и брата его Кузьму, растерзали посадника Назара Подвойского и приказали дать ответ, что, мол, челом бьют вам, своим господам великим князьям, но государями не зовут, суд вашим наместникам на Городище оставляют по старине, тиунов московских принимать не желают, двора Ярославова не отдают. Хотят жить с вами, как в последний раз договаривались на Коростыне. Да передать наказали, что если кто без их ведома взялся иначе сделать, кто предлагал тебе лживо быть государем Новгородским, тех — сам знаешь, сам их за ложь и наказывай по-своему. А они их у себя будут казнить, кого поймают. Приказывали передать, что бьют челом вам, своим господам, чтобы держали их по старине, по крестному целованию.

Предвидел Иоанн подобный ответ, но такой резкости и дерзости никак не ожидал. По мере доклада князя Палицкого глаза его суживались, брови сходились на переносице.

— Ну хорошо, — сказал он, дождавшись, когда посол закончит и сядет на место. — Они сами напросились на беду. Не хотел я зла Новгороду Великому, хотел с ними жить по старине. Сами послов прислали, сами назвали меня государем, сами крест на том целовали. А теперь отпираются, а я как будто среди обманщиков оказался?! Они ответят у меня за это!

Он схватил со стола колоколец и позвонил, в кабинет тут же вошёл его дьяк Курицын.

— Ты не знаешь, митрополит на месте? — спросил он.

— Да, собирается литургию служить.

— Поди передай ему, чтобы меня дождался, я скоро к нему сам приду.

Курицын исчез, а Иоанн обратился к присутствующим:

— И с вами, бояре, хочу я о новгородцах посоветоваться. Как считаете, заслуживают они наказания за своё клятвопреступление? Ты, Семён Иванович? — обратился он к Ряполовскому.

— Надо подумать, — неуверенно начал тот. — Впрочем, тебе, государь, виднее, как поступить.

— А ты как считаешь? — спросил Иоанн Патрикеева.

Боярин помедлил с ответом, вспомнил два удачных предыдущих похода и кивнул:

— Заслуживают, мой государь. Но неплохо бы ещё раз уточнить, может быть, можно всё уладить мирным путём?

— Фёдор Давыдович, ты там, в Новгороде, более месяца просидел, с людьми толковал, как тебе кажется, смогут ли новгородцы одуматься и исполнить мою волю?

— Сомневаюсь я в этом, государь. Похоже, что всё-таки послов не всё вече к тебе посылало, не все хотят тебе в полную власть отдаваться, а теперь даже и сторонники твои примолкли, боятся вслух свою волю и симпатию к вам, великим князьям нашим, показывать. На вече снова кричали, что лучше к Казимиру отойти, к литовцам, чем свободу свою потерять.

— Я покажу им Казимира, — разозлился Иоанн. — А ты, сын, как считаешь? — повернулся он к своему молодому девятнадцатилетнему наследнику, красивому молодому человеку, очень похожему на него самого.

— Я согласен с тобой, отец, что нельзя без ответа оставить сию дерзость новгородцев, — ответил юноша, смутившись, что отец и к нему обращается за советом по столь важному государственному вопросу в присутствии больших бояр. Ибо хоть и величали его наравне с отцом великим князем и даже порой государем, тем не менее пока ещё по молодости не относились к его мнению вполне серьёзно, со всеми важными делами обращаясь к родителю. А тот, принимая решения, не всегда вспоминал про своего соправителя, лишь номинально считая его равным себе.

— А что если мы, бояре, нынче же, не откладывая, поход на Новгород соберём? Как ты считаешь, Данила, — обратился он к двоюродному брату своему, Холмскому, — ты в те края лучше всех пути знаешь, не застрянем мы там теперь, летом, в болотах?

— С Божией помощью, государь, в любое время года пройти можно,— привстал и поклонился в сторону Иоанна Данила. — Но лучше не рисковать, сдвинуть поход поближе к осени.

А сам подумал: «Как изменились отношения Иоанна с приближёнными за какие-то пять—семь лет! Уж без поклона и слово не скажешь, и господином не назовёшь, только государем. Попробуй посмотреть на него дерзко или без почтения — так и охолодит взглядом, а то ещё и в темницу угодишь, причина всегда найдётся, как теперь с Новгородом. Скажут, хотел в Литву убежать, а доказательства найдутся!»

Закончив опрос приближённых, Иоанн поднялся и приказал:

— Известить всех бояр, воевод, братьев моих, всех, кто в Москве ныне находится, через три дня назначаю думу, будем вместе решать вопрос о походе на Новгород. Я же пока с митрополитом, богомольцем своим, посоветуюсь и с матушкой, Марией Ярославной.

Противников похода на Новгород среди москвичей не нашлось. Хотя, конечно, не все с лёгким сердцем согласились на новый вояж — затраты он сулил немалые, каждый воевода должен был полки на свои средства собирать-снаряжать. Иоанн, правда, в помощи порой не отказывал, но при этом советовал тем, у кого не хватало средств, лезть в кабалу, то есть занимать деньги, либо хозяйствовать рачительнее, быть бережливее. А это значило, что мог и места лишить доходного. Хорошо ему советовать, когда сам он с полземли русской подати и пошлины брал, с любой торговли доход имел, с одного Новгорода дважды добро обозами свозил... А откуда столько средств у бедных князей-наместников, у кого и земли-то с гулькин нос, да и с той часть налогов надо в общий государственный котёл, тому же Иоанну, отвалить?

Хотя, конечно, поход сулил не одни только убытки, но и доходы. Если Новгород покорен будет, добра там всем хватит, и государь не очень-то строго спрашивает за разор побеждённых. А до Новгорода по пути полно ещё мелких сёл и городишек, где тоже есть чем поживиться. Так что вполне может статься, что поход не только окупится, но ещё и прибыль принесёт. Словом, бояре-воеводы волей-неволей оказались сторонниками военного решения проблемы.

Одобрила поход и вдовая