молве кривой,

А лишь себе самой.

Женой введешь меня в свой отчий дом,

А за любовь, за нашу жизнь вдвоем,

Прошу лишь об одном:

Чтоб ты любви своей не изменил,

Чтоб тот огонь, что нас соединил,

Вовеки не остыл!

О, Утешитель плачущих сердец,

Всемилостивый и Благой Творец,

Сподоби наконец

И впрямь увидеть ту, кого зову,

И сладкую беседу такову

Услышать наяву.

(Д. Веденяпин)

СЕМНАДЦАТОЕ

Песня, в которой (поэт) объясняет, почему он еще жив, хотя душа его улетела от него к возлюбленной

На мелодию «Господь пожалеет»

Намедни милая со мною так ласкалась,

Что на устах у ней моя душа осталась.

Потом — спасенья нет —

И сердце ей вослед

На поиски умчалось,

Чтоб после, прилетев к возлюбленной невесте

И сердце увидав в таком чудесном месте,

От зависти сгореть,

Возревновать и впредь

Остаться с нею вместе.

Без сердца, без души — они теперь с любимой,

Брожу я по земле в тоске неизъяснимой,

От радости хмельной,

От нежности больной,

Совсем как одержимый.

Ты скажешь: отродясь такого не бывало,

Чтоб уцелеть, когда душа твоя пропала.

Однако не дивись,

Судить не торопись,

Но выслушай сначала!

Пускай моя душа взвилась и улетела,

Душа возлюбленной со мною — вот в чем дело!

Пойми, ее любовь

Питает вновь и вновь

Мое пустое тело.

Но и ее душа, родная и святая,

Узрев, как я в любви сгораю, не сгорая,

Не вынеся огня,

Рванулась б от меня,

От жара чуть живая.

Рванулась бы, когда б любовь невесты милой

Безумный мой пожар немного не студила,

Днесь существо мое

Живится лишь ее

Участием и силой.

Любимая, поверь, теперь меня питает

Лишь дума о тебе; душа моя вскипает

Блаженством — ведь она

С тобою и полна

Тобой, тебя вмещает!

Богатство, слава, власть — мне ничего не надо!

Все то, что вне тебя — лишь тень, моя отрада;

Мир, легкость — это ты,

Ты — свет моей мечты,

Надежда и награда!

(Д. Веденяпин)

ВОСЕМНАДЦАТОЕ,

в котором поэт радуется, что освободился от своей любви

На ту же мелодию

Все кончено, друзья, отныне я на воле;

Любовной пыткою уже не мучим боле;

Опять спокоен я,

Зане душа моя

Избавилась от боли.

Сравню себя с рабом, по чудной воле рока

Спасенным от оков — как он, страдал жестоко

Я от любви былой,

Словно в темнице злой

Душой томясь без срока.

Днесь снова предаюсь я всяческим забавам,

Вновь радостен лицом и безмятежен нравом.

Опять неколебим,

Ведь не тянусь к ничьим

Я прелестям лукавым.

Не плачу, а лечу, как ястреб, разорвавший

Неверные силки и крылья распроставший

В упругой вышине —

Зане погас во мне

Огнь, душу опалявший.

Теперь потребны мне компания лихая,

Да меч, да резвый конь, да верная борзая;

А с поля как вернусь

Едва ли откажусь

От доброго вина я.

Прелестницы, вокруг вздыхающие страстно,

Пусть знают наперед: усердствовать напрасно!

Что толку! Верь, не верь,

Душа моя теперь

Их чарам неподвластна.

Пускай и стар, и млад вместят науку эту,

И поступают впредь по моему завету —

Как радость ни сладка,

Скажу наверняка:

В любви покоя нету!

Пусть всякий, в жизни сей желающий покоя,

Взирает на любовь как на проклятье злое;

Спешащий к страсти в плен

Изведает взамен

Коварство колдовское.

А восемь этих строф без колебаний зряшных

Я сочинил в пути меж юношей бесстрашных.

Под ржание коней,

Среди своих друзей,

Простых и бесшабашных.

(Д. Веденяпин)

ДЕВЯТНАДЦАТОЕ,

сочиненное о тайной любви

На ту же мелодию

Когда б в моей груди любви пожар нетленный

Такой природы был, как всяк огонь вселенной,

И душу не снедал, то было б все тогда

в порядке, несомненно.

Ведь тем земной огонь хорош, что он, пылая,

Не одного себя в горенье пожирает,

Но все вокруг, чего коснется жар его

и вмиг воспламеняет.

А мой пожар любви, ее зажженный взглядом,

Мою одну лишь жизнь сжигает безотрадно.

В суровой деве же не в силах он зажечь

приязни мне в награду.

Измученный вконец любовною тоскою,

Страданьем изможден, навек лишен покоя,

Я в пепел и золу гореньем обращен,

как дерево сухое.

Любовь сверлит меня томленьем, грустью, страхом,

Чтоб я сгорел дотла и разлетелся прахом.

Невидим сей огонь, но губит жизнь мою,

ведет меня на плаху.

Пускай погибну я, смерть мне была б спасеньем.

Нет силы одному сносить свои мученья

О, если б та, о ком все помыслы мои,

была мне утешеньем!

Мне жаль в ней возжигать огонь такой же силы.

Я не желал бы, чтоб пожар она сносила.

Но если бы она была ко мне добра,

мне б этого хватило.

Ее надменный взор пусть ласкою сияет,

Пусть в мыслях иногда страдальца вспоминает.

Когда б она меня узнала хоть чуть-чуть,

другой была б, я знаю.

(Д Анисимова)