Алекс этого не знал, и Сургон был, кажется, рад, что вновь сообщил ему нечто необычное.

– Один из пограничных обелисков «Европа-Азия» находится здесь недалеко, вблизи Миасса, – сказал Сургон.

– Мы можем заехать посмотреть?

– Не сейчас, – замялся Сургон, – там много сувенирных палаток, а значит, лишних глаз.

Между тем ландшафт местности, окружавшей дорогу, значительно изменился: относительная равнина, черневшая распаханными полями, стала вздыбливаться в поросшие травой и лесами холмы, а впереди в голубой дымке замаячили горы.

Остановив машину на автозаправке, Сургон последовал внутрь павильона рассчитаться за бензин. Алекс, уставший сидеть, вышел размяться. На раскладном столике какой-то человек продавал острые чёрные камешки, утверждая, что это обломки известного Челябинского метеорита, упавшего в здешнее озеро Чебаркуль. Купив один из кусочков, Алекс дошёл ещё до минимаркета, где взял бутылку колы. Сургон, видевший, как Алекс делал покупки, промолчал, но когда машина тронулась с места, произнёс жёстко, почти грубо:

– Говоря об опасности, которой мы подвергаемся, отправившись в Миасс, я имел ввиду, что такая опасность реально существует! И поскольку твой русский ещё недостаточно хорош, чтобы сойти за местного жителя, прошу тебя в дальнейшем исключить контакты с кем-либо из посторонних!

Алекс готов был выслушивать справедливые замечания, но в другой манере общения. Охота беседовать с Сургоном у него пропала, и оставшийся путь они проделали, слушая музыкальные передачи по радио. 

Горы открылись внезапно при выезде с поворота. Заросшие лесами, словно старики щетиной, горы наползали с правой стороны дороги, заслоняя окружающий простор раздавшимися телами. Слева от асфальтового полотна, будто поднесённое старикам питьё, поблёскивала гладь озера.

– Вот и город Миасс, – сказал Сургон, прерывая долгое молчание, которое стало тяготить обоих.

– А озеро?

– Оно называется «Ильменское»: место сбора любителей авторской песни. Летом они приезжают сюда со всей России. Ты играешь на гитаре?

– У нас в семье я единственный, кто не играет на музыкальных инструментах, – улыбнулся Алекс.

У дороги въезжающих путников встречал каменный постамент с эмблемой города: наклонившим рогатую голову лосем. Чуть далее постамента гранями огромного минерала выступал из горы облицованный белым мрамором комплекс зданий.

– Центральный офис Ильменского государственного заповедника Уральского отделения Российской академии наук! – произнёс Сургон тоном, каким представляют на приёмах официальных лиц. – Куда я имею честь приезжать для работы едва ли не каждый год.

– Там какой-то памятник, – заметил Алекс скульптуру перед зданиями.

– Это памятник Владимиру Ленину, организатору пролетарской революции, имя которого носит заповедник. В 1920 году в самый разгар гражданской войны, когда молодое Советское государство отчаянно билось за выживание, Ленин неожиданно для многих подписал декрет об образовании внушительного по площади Ильменского заповедника в окрестностях города Миасса. В заповедник запрещалось входить и тем более вести разработку недр. Этот закон неукоснительно выполняется до сих пор за исключением работ, проводимых на основании специальных разрешений.

– Но почему?

Сургон усмехнулся.

– Античные авторы рассказывали про чудовищ с телами львов и головами грифов – грифонах, стерегущих несметные сокровища Рипейских гор. Видимо, Ленин решил, что с исчезновением грифонов сокровища стало некому охранять.

«Шевроле-Нива» въехала в город. Теперь складки рельефа стали возникать и по другую сторону от дороги. Серебристый автомобиль двигался по вытянутым вдоль долины улицам, словно шарик ртути катился по длинному жёлобу. На одной из гор, видимая отовсюду, вытягивалась к небу каркасная прямоугольная конструкция из тёмного металла.

– Это телевизионная башня, называемая здесь «вышкой», – сказал Сургон, – по ней иногда можно сориентироваться в лесу.

Миновав приземистые предместья, они достигли центральной части Миасса. Алекс с любопытством разглядывал русский провинциальный город, в котором, возможно, когда-то жили его предки. Трёх-, пяти– и девятиэтажные дома, выстроенные в духе минимализма, в значительном большинстве несли на себе печать былых времён, хотя попадались и современные высотные здания и целые районы, удачно вписанные в разноплановый ландшафт. Деревьев на улицах росло мало, но с учётом обступающих город лесов вряд ли их требовалось больше: долина и так наполнялась воздухом, пропитанным в это время года меланхолией осенней природы. Дороги по меркам Соединённых Штатов казались почти свободными от транспорта, который значительно уступал числом пешеходам. Одевались местные жители нарядно и несколько претенциозно, стараясь, как это принято в провинции, выглядеть не хуже окружающих. Девушки и женщины носили обувь на высоком каблуке, в которой так изящно семенили по тротуарам, что Алекс невольно засматривался.

Свернув с главного проспекта, «Шевроле-Нива» стала взбираться в гору и, достигнув последних домов, остановилась.

– Дальше пойдём пешком, – сказал Сургон, дотягиваясь до тонкой сумки на заднем сидении, в каких носят ноутбуки.

Алекс вышел из машины. На горе, куда они въехали, вместе с домами заканчивались и тротуары, и Алекс в сомнении посмотрел на свой вместительный чемодан со слишком маленькими колёсами, не рассчитанными на перевозку по камням и выбоинам.

– Далеко идти? – спросил Алекс.

– Порядком.

Увидев заминку гостя и поняв её причину, Сургон тут же подхватил чемодан с другой стороны.

– Нам к лесу, – сказал он и, внимательно оглядевшись по сторонам, зашагал первым.

Вскоре они достигли деревьев, возле которых был вкопан столб с предупреждающим знаком: «Ильменский государственный заповедник имени В.И.Ленина. Вход и въезд запрещён!» Не взглянув на знак, Сургон повёл Алекса дальше.

По мере того, как они углублялись в лес, заросли становились всё более густыми и дикими. Минут через тридцать пути их уже обступала настоящая чаща. Звуки города за спиной давно утихли, сменившись шелестом осенней листвы и скрипом качающихся на ветру деревьев. Чаща становилась труднопроходимой, безликой, и непонятно было, как Сургон в ней ориентируется.

Постепенно Алекс начал беспокоиться: он находился в чужой стране, глубоко в лесу с, в общем-то, незнакомым человеком. Если бы с Алексом сейчас что-то случилось, никто бы даже не знал, где его искать. Сургон же уверенно двигался вперёд, не задерживаясь ни на секунду, и на его пальцах, сжимавших рукоять чемодана, поблёскивал перстень с изображением черепа.

– Куда мы идём? – решился спросить Алекс.

– Тебе надо где-то жить, – не оборачиваясь, ответил Сургон.

– Удобней было остановиться в гостинице… Ах, да, – Алекс вспомнил, что не может обнаруживать себя в закрытом для иностранцев городе. – Тогда снять частную квартиру.